– Ясно. – Она опускается рядом со мной на пол. – И как тебе?
Мне не хватает слов, чтобы описать, как преобразилась я за этот вечер.
Она смеется, видя мое восторженное лицо.
– Отличный был денек. Давно я так не выходила никуда.
– Да, отличный… – соглашаюсь я, мысленно добавив: "Если бы не Рэй".
– Я смотрю, Кевин к тебе неровно дышит. Советую держать с ним ухо востро. Он еще тот бабник!
– Правда? Жаль. А я уж было повелась! – Мне не очень нравится, что сказала Ева. Потому что Кевин единственный, кто согревает в этом царстве холода и нарциссизма. – А вообще, тут парни какие из себя? Я же о вас толком ничего не знаю.
– О! Хочешь узнать получше? – Она словно ненароком берет какой-то карандаш из кучи косметики и крутит между пальцами. После секунды раздумья она приходит к окончательному решению. – Хорошо. Давай знакомиться. Меня зовут Ева Валльде.
Она протягивает руку, а я, смеясь, пожимаю её.
– Очень приятно, Мелани Гриффит.
– Я – близнец Ноя Валльде, мы родом из Швеции. В Саббате живем с тринадцати лет. Мне и брату двадцать четыре, но брат намного умнее меня и многого достигнет в жизни.
– Ты так уверенно об этом говоришь? – Я удивилась, каким тоном было сказано про брата: будто это неоспоримый факт.
– Ну, можно сказать, я знаю это. Если, конечно, ничего не случится с ним.
– А на кого вы учитесь?
– Экономисты. Будем экономистами.
Она выжидательно посмотрела на меня.
– Экономисты, значит… У вас тут, я как поняла, индивидуальная форма обучения.
– Угу… – Она заинтересованно вертит в руках какой-то карандаш, потом снимает с него колпачок, и я понимаю, что это блеск для губ, от которого тут же зазвучал навязчивый аромат ванили.
– Никогда не слышала о таких школах, как Саббат. Хотя, слово «никогда» тяжело применять в отношении меня и памяти.
Я тоже хватаю какой-то тюбик, чтобы занять руки. Это оказываются тени.
– Саббат – не единственная такая школа. Много таких. Я даже сказала бы, мы одна из самых далеких и тихих школ.
– Представляю, всего шесть человек.
– С тобой семь.
– Ну, да. А остальные откуда?
– Ганны – из Шотландии. Они тоже тут с детства. Курту – двадцать пять, Кевин младше, ему двадцать три.
– Тоже экономисты?
– Да, – коротко отвечает Ева и отхлебывает чай из кружки.
И я ловлю на мысли, что тоже бы не прочь выпить чая.
– Это Кевин был в автоаварии? Из-за него я оказалась в больнице?
Своим вопросом я, кажется, застаю Еву врасплох. Она закашливается, поперхнувшись чаем.
– С чего взяла?
– Он мне так сказал.
Вообще-то, у нас был странный разговор, где этот милый рыжий парень взял на себя чью-то вину.
– Правда?
– Не совсем. Он сказал, что если я хочу думать на него, то пускай будет он.
– А зачем тебе знать, кто это был?
Теперь я изумляюсь вопросу. Они, наверное, в сговоре между собой, выгораживают друг друга.
– Я думаю, что имею право знать того, кто изменил мою жизнь. Так кардинально. – Я подбираю каждое слово аккуратно, боясь быть плохо понятой. Очень не хотелось бы поссориться с Евой.
– Раз Кевин сказал, что это он, значит он. Ты его теперь ненавидеть будешь? Ведь, как мне показалось, Кевин тебе нравится.
– Нравится… Нет, ненавидеть не буду… Даже, если это не Кевин. – Я думаю об этом, пытаясь разобраться в себе. Наверное, все боятся, что я буду люто ненавидеть виновника произошедшего. – Просто интересно было. Возможно, вы правы. Это знать мне не стоит.
Я прихожу к мысленному заключению, что Реджина была права с самого начала, не называя имен. И тут же в голове зазвучал голос Кевина из недавнего разговора о лекарствах: «Она плохого не посоветует».
