Читать онлайн Лили Мокашь - Сад эдельвейсов

© Лили Мокашь, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Посвящается моей семье

Быть чудовищем просто. Достаточно только поддаться порыву. Сохранить в себе человека – это уже совсем другая история.

Я прислонилась спиной к стене и соскользнула обессиленно вниз, на пол. Ладони соприкоснулись со спасительно холодным гладким паркетом, возвращая ощущение реальности постепенно, шаг за шагом. Еще немного, и лавина из смешанных чувств обрушится на меня и собьет с ног. Усилием воли я попыталась защититься от нее: дозированно пропускать эмоции через себя, стараясь сберечь хоть что-то от меня прежней. От меня настоящей.

Глаза щипало не то от собственного пота, не то от солоноватой крови врага, которая была, казалось, разлита повсюду: на стенах, обрывках сожженных бархатных занавесок и даже на высоком потолке. И как только в ком-то могло оказаться столько крови?

Внутри меня раздалось довольное урчание Каандора, и я почувствовала, как сила волнами возвращается к духу. Его внутренний покой должен был передаться мне, но этого не произошло. Взгляд цеплялся за ужасную картину и отказывался отпускать страх. Все время казалось, что стоит только расслабиться на мгновение и отвернуться, как враг поднимется вновь и нанесет решающий удар, когда я буду этого меньше всего ожидать, а моих сил уже не хватит, чтобы ответить.

Но враг оставался безмолвно лежать на полу в луже собственной крови. Глаза его заволокла посмертная пелена, отчего взгляд казался кукольным, стеклянным.

У меня затряслись руки. Я не могла поверить, что сделала это.

Вот он, конец истории. Я стала тем, кем больше всего боялась, – убийцей. И если бы мне вновь пришлось выбирать, я без раздумий сделала бы это снова, чтобы спасти своих друзей.

Голова закружилась, и я почувствовала, как впервые за битву мерзко свело живот под ребрами, точно кто-то выжимал меня изнутри, с усилием выдавливая последнюю часть человеческого, что еще во мне оставалась.

«Дыши. Глубже», – раздался голос Каандора, и я прислушалась к совету, запрокинула голову. Перед глазами вновь мелькнул итог моих «трудов». Всего на мгновение, мне стало только хуже. Концентрируясь на дыхании, я хотела увести свой разум как можно дальше от злополучного зала, где воздух пах горячо и солоно. Вот только все это совсем не напоминало успокаивающий аромат моря, каким я его помнила по нашему последнему совместному отпуску с отцом. Наоборот, знакомый запах, что наполнял мои легкие вместе с каждым глубоким вдохом, пробуждал внутри обжигающую горло жажду.

Должно быть, в этом году мы никуда вместе с папой не поедем. Возможно, и в следующем. И вообще никогда.

Я застонала от разочарования и поспешила зажмуриться. Глаза защипало еще сильнее, и я машинально потерла их рукой, отчего стало только больнее.

Кто-то мягко коснулся моей руки, призывая остановиться.

– Погоди, – сказал он чуть хрипловатым голосом и осторожно отвел мою ладонь подальше. – Сделаешь только хуже.

Я вздрагиваю от неожиданности, когда чувствую его прикосновение к своему лицу, все еще не способная умерить внутри пыл после битвы. Аккуратно и бережно он что-то промокнул вокруг моих глаз, а затем стал вытирать выше, на лбу.

– Готово, – он отстранился и сел рядом. Только после этого я рискнула вновь открыть глаза и попробовала хорошенько проморгаться. Стало действительно лучше, если в сложившихся обстоятельствах подобное определение вообще было возможно.

Из противоположного конца зала послышались тихие шаги. Кто-то шел медленно и осторожно, мягко продвигаясь к нам. Мое тело напряглось, и я уже собиралась встать, но он придержал меня за плечо, не позволив подняться.

– Тише, – он провел ладонью по моим волосам, точно не рискуя вновь коснуться кожи. – Это твой отец.

– С чего ты взял?

– Любой нормальный человек увидел бы кровь еще с порога и поспешил уйти куда подальше, а не приблизиться.

Не успел он договорить, как на пороге зала, озираясь по сторонам, с пистолетом на изготовку, показался отец. Папа оглядел помещение, тяжело вздохнул и опустил пистолет. Он провел рукой по волосам, в которых за последнее время прибавилось седины. Отец выглядел озадаченно, и все же тревога и страх, что отчетливо читались в его глазах, когда он только зашел, рассеялись, а поза стала расслабленнее. Думаю, папа просто был рад тому, что я жива. Но это не отменяло последствий, с которыми теперь нам всем предстояло иметь дело. За ним в зал зашла и мама.

– Я не представляю, как мы все это объясним Татьяниному отцу. – Отец убрал пистолет в кобуру.

– Предлагаю вновь разжечь огонь и спалить к черту этот зал, – послышалось откуда-то сбоку, и я обернулась на голос.

Макс сидел на полу, весь, как и я, перепачканный кровью. Он щелкнул пальцами, и над ними появился огонек.

– Только скажите.

Отец гнал машину по извивающейся как змея, узкой дороге вдоль лесной опушки. Холодная весна наконец уступила место припозднившемуся лету, которое вдохнуло новую жизнь в Ксертонь и ее окрестности. От мягких снежных шапок уже давно не осталось и следа, как и от тревог выпускных экзаменов. Мне стоило радоваться или хотя бы испытать ощутимое облегчение, ведь результаты превзошли мои скромные ожидания, однако я то и дело ерзала на сиденье, чувствуя себя как на иголках из-за выпускного.

– Что-то ты совсем притихла. – Костя мельком покосился на меня, продолжая держать обе руки на руле.

– До сих пор не уверена, что поехать праздновать со всеми – это хорошая идея.

– Ты готова.

– Ни к чему я не готова.

«Ася Черная вновь недооценивает себя, дамы и господа!» – почти пропел мне на ухо Каандор с заднего сиденья, и оттого, как неожиданно он подал голос, я подскочила.

– Заткнись.

Папа резко обернулся ко мне, полный невысказанного возмущения, и я поспешно постаралась объясниться:

– Нет-нет, я не тебе.

Костя мельком посмотрел в зеркало заднего вида, хотя прекрасно знал, что дух ему не покажется.

– Что, опять паясничает?

– Угу.

– Хоть кто-то сегодня в хорошем настроении, – ухмыльнулся отец.

– Именно это меня и пугает. – Я сложила руки на груди и отвернулась к окну.

Проносящийся мимо пейзаж успокаивал как никогда. Мне всегда нравилось, как преображался лес с заходом солнца. В сумерках все оттенки становились мягче, а атмосфера – таинственнее. Птицы замолкали, а воздух очищался от суматохи дня и с каждым новым вдохом наполнял легкие безмятежностью, помогая миру живых отойти ко сну.

Только на самом деле покой давно покинул эти края.

– Что, если вы с Денисом без меня не справитесь?

– Во-первых, нас далеко не двое сегодня в патруле, а во-вторых, мы прекрасно справлялись со своими обязанностями задолго до того, как ты вообще узнала о существовании вампиров и о том, кто ты сама.

Я закатила глаза.

– Раньше Ксертонь не была спорной территорией, которую хотят оттяпать себе сразу несколько кланов древних.

Отец пожал плечами.

– Жаль, конечно, что мать Стаса отошла в мир иной, толком так и не распробовав на вкус простую человеческую жизнь. Она была единственной, кто мог сдерживать другие вампирские кланы. На территорию настоящей чистокровной никто другой не положил бы глаз, если бы она была жива. Странный у вампиров, конечно, в этом плане кодекс чести. Ольга была взрослой женщиной, повидавшей многое. Именно ее семья владела лесопилкой и принимала к себе первых странствующих. Ксертонь – такой же ребенок Ольги, как каждый из Смирновых. Она прекрасно понимала риск, на который шла. Должно быть, она решила, что все ее воспитанники уже достаточно подросли и пора бы наконец пожить для себя. Что до Владимира, то я считаю, что доктор сделал своей жене настоящий подарок из любви.

– Подарить свой жене смерть в муках без возможности на спасение – довольно сомнительный подарок, не находишь?

– Нахожу. Но и с уважением отношусь к тому, чего Ольга желала для себя. О мертвых либо хорошо, либо никак. – Его ладонь скользнула по рулевому колесу. – Запомни.

– О Галине ты тоже готов сказать что-нибудь хорошее только потому, что она мертва? На всякий случай напомню, как они с Глебом похитили меня, хотели убить и в целом добраться до тебя.

Отец метнул на меня недовольный взгляд и сильнее сжал пальцами руль.

– Либо хорошо, либо никак. В случае с Галиной никак вполне подходит.

На это мне сказать было нечего, поэтому салон снова наполнила вязкая тишина. Лишь моя тревога за отца и Дениса, который стал мне хорошим другом после полугода совместных изнурительных тренировок, царапала внутри. Если хотя бы с одним из них что-то случится, пока я буду танцевать на выпускном или нежиться в бассейне спа-комплекса отца Ростовой, то не смогу себя простить.

Машина замедлила ход и свернула за ограду из высокого кустарника, который тянулся вглубь, скрывая территорию отеля от любопытных глаз. Строительство спа-комплекса Татьяниного отца закончилось не так давно, и Ростовы приготовились принимать первых посетителей, которыми и должны были стать мы с одноклассниками. Я достаточно скептически отнеслась к заявлению директора, что наш выпускной пройдет именно там. В голове не укладывалось, как мы в красивых платьях с традиционными лентами выпускников будем топтаться около хамама или стоять, как безликие манекены, вокруг бассейна. Я терялась в догадках, как выпускной совместим с поездкой в спа-центр, и не только я, однако скептицизм большинства одноклассников и их родителей растворился в воздухе, стоило директору упомянуть, что спа на деле больше похож на отельный комплекс, где выпускники смогут провести почти целую неделю за счет очень щедрого дарителя, который решил остаться неизвестным. Никто, конечно, не догадывался, чей же отец был спонсором, раз директор сохранила имя в тайне. Ну да, ну да. Татьяна же совсем не попадала под отчисление после распущенных обо мне слухов. Скандал таинственным образом утих, а Татьяна публично извинилась по школьному громкоговорителю – таким тоном, будто она зачитывала по бумажке кем-то заранее подготовленную речь, которая должна была удовлетворить мою жажду справедливости и спасти задницу Ростовой. У меня после дня открытых дверей проблем в жизни насчитывалось предостаточно, а сил в запасе оставалось критически мало, поэтому вести непонятно ради чего войну с мнимой королевой школы мне попросту казалось скучным. Смогла ли я простить Таню? Нет, однако за последние месяцы мы научились по крайней мере игнорировать друг друга, держа хорошую мину при плохой игре ради нашей общей подруги – Даши.

– Купальник взяла? – сменил тему отец.

– Конечно.

– А платье для выпускного бала?

На мгновение я замялась. Когда я только думала о переезде в Ксертонь, одним из решающих пунктов в списке «за» для меня был именно этот день. Я мечтала провести последний класс в школе, и особенно выпускной бал, по-другому, не боясь давления со стороны одноклассников и их насмешек над теми моими ценностями, которые отличались от их, но план сбросить с себя плащ белой вороны с треском провалился. Да, я обрела на новом месте друзей. Ксертонь приблизила меня к корням, открыла тайны собственной семьи. К тому же, хоть и неожиданно, так получилось, что мои мама и отец стали жить в одном городе, и мне больше не приходилось разрываться, ища место, которое я могла бы называть своим домом. Вот только каждое мое счастливое воспоминание омрачалось прикосновением темной изнанки волшебного мира, а сердце зияло ранами, которые вряд ли однажды затянутся до конца.