Женщина снова посмотрела на темные окна первого этажа.
– Да, конечно, – кивнула она. – А кто есть у тебя, Харпер?
Страх мгновенно превратился в злость. Да что эта женщина о них знает? Любительница совать нос в чужие дела! Явилась сюда с этим идиотским горшком и пригоршней грязи! Сейчас еще начнет рассказывать, как ей бывает нелегко.
– Не хочу, чтобы жалкие зануды учили меня жить, – отрезала она. – Просто оставьте нас в покое, понятно? Я уже извинилась и сказала, что заплачу. И я не виновата, что у вас такая пустая жизнь, что вы задираете мальчишку просто ради того, чтобы отвлечься.
На лице соседки словно опустились жалюзи. Она поджала губы и отвернулась.
– Я хотела помочь, – сухо сказала она. – И поверь, не все тут отличаются таким терпением. А ворует он не только у меня.
Харпер подождала, пока она выйдет из их двора, и изо всех сил хлопнула дверью. Грохот эхом разнесся в ночи.
Тяжело дыша, она прижалась лбом к двери и закрыла глаза. Один нормальный день. Всего один хороший день! Харпер обернулась. На пороге кухни стоял Макс. Он уже вымыл посуду и расставил ее сушиться около раковины. Макс стоял, опустив голову, и Харпер сразу поняла, что он все слышал.
Никто из них ничего не сказал. Да и зачем?
– У тебя уроки на сегодня есть? – спросила она через минуту.
Макс кивнул.
– Тогда надо их сделать.
Он послушно ушел наверх и тихо закрыл свою дверь.
Было уже за полночь, когда вернулся пьяный в стельку отец. Харпер еще не спала – делала уроки. Она слышала, как он чем-то гремел внизу, но не обращала внимания, пока отец не начал подниматься по лестнице. Обычно он просто валился на диван в чем был и отключался. Но не сегодня. Харпер отложила ручку и прислушалась к приближающимся неуверенным шагам. На ногах отец держался с трудом. Зато был зол как черт – это она поняла в тот момент, когда он начал яростно стучать в дверь Макса. Харпер выскочила из комнаты. Она давно собиралась врезать замок в дверь брата, но так и не решила пока, чего больше – плюсов или минусов – в том, что Макс сможет запираться у себя.
– Прекрати, – потребовала Харпер. – Сейчас же.
Отец перевел на нее мутный взгляд. Нет, на нее он не нападет – она это знала. Один раз уже попробовал и в ответ получил такой удар, что точно больше не рискнет. Тогда же она очень доходчиво объяснила ему, что, если он полезет к Максу, будет в десять раз хуже.
– В пабе говорили… Чего он нарывается? Передай ему, – прорычал отец, который, кажется, сохранял способность к членораздельной речи только от злости. – Если услышу, что он опять растения ворует, я его…
– Что? – спросила Харпер очень тихо и очень четко.
Отец ухмыльнулся, махнул кулаком в сторону двери Макса и ушел в ванную. Харпер знала, что будет дальше, но не могла этому помешать. Дверь в ванную захлопнулась; она стояла в коридоре и ждала. Послышался сдавленный рык, и о стену ударился первый стаканчик из-под йогурта, потом второй.
Когда шум в ванной стих, она вернулась к себе в комнату, но уроками занялась, только когда отец нетвердой походкой спустился по лестнице. Харпер немного помечтала о том, как он падает и ломает шею, – но этого, конечно, не произошло.
Наконец, наступила тишина. Стучаться к Максу она не стала – все равно не ответит. Хотела прибрать в ванной – там наверняка все вверх дном! – но все-таки решила закончить эссе. Нужно выполнить обещание, которое она дала мистеру Пи. А когда у них с Максом будет машина, они смогут сесть в нее и уехать куда захотят.
