В зале воцарилась тишина, которую нарушал только хруст полудрагоценных камней под копытами кобылы. Поморщившись, Паран спешился, с опаской поглядывая на женщину на престоле.
Ласиин мало изменилась с их первой встречи; она была одета просто и без украшений, её коротко остриженные волосы казались светлыми на фоне голубоватого оттенка непримечательного лица. При взгляде на Парана карие глаза Императрицы недовольно сузились. Тот поправил перевязь с мечом, скрестил руки и поклонился в пояс:
– Императрица.
– Вижу, – протянула Ласиин, – вы не вняли совету, который командир дал вам семь лет назад.
Юноша удивлённо заморгал.
Она продолжила:
– Конечно, он сам тоже не последовал совету, который ему дали. Любопытно, какое божество свело вас тогда вместе на стене – я бы заказала службу, чтобы почтить его чувство юмора. Вы вообразили, что Имперская арка будет стоять в конюшне, лейтенант?
– Моя лошадь не хотела входить в неё, Императрица.
– И она имела на то причины.
Паран улыбнулся:
– В отличие от моей, её порода славится своим умом. Прошу принять мои глубочайшие извинения.
– Шик сопроводит вас к адъюнкту, – Императрица взмахнула рукой, и стражник шагнул, чтобы забрать поводья лошади.
Паран снова поклонился, а затем с улыбкой обернулся к Когтю.
Шик провёл его к боковой двери.
– Идиот! – прошипел Коготь, когда дверь плотно закрылась за ними. Затем быстро зашагал по узкому коридору. Паран даже не старался угнаться за ним – наоборот, заставил Когтя остановиться и ждать в другом конце коридора, где начиналась лестница. Лицо Шика потемнело от ярости. – Что она там сказала про стену? Вы уже встречались прежде? Когда?
– Поскольку она не пожелала этого объяснить, я могу лишь последовать её примеру, – ответил Паран. Он посмотрел на истёртые ступени. – Значит, это Западная башня. Башня Праха…
– На верхний этаж. Адъюнкт ждёт вас в своих покоях – других дверей нет, так что не заблудитесь, просто поднимайтесь на самый верх.
Паран кивнул и зашагал по лестнице.
Дверь в верхнюю комнату башни была распахнута. Паран постучал костяшками пальцев по косяку и вошёл. Адъюнкт сидела на скамье в дальнем конце комнаты, спиной к широкому окну. Через раскрытые ставни в комнату лился розовый свет восхода. Она одевалась. Паран замер в смущении.
– Я не слишком ценю стыдливость, – сказала адъюнкт. – Входите и закройте дверь.
Паран исполнил эту просьбу. Он осмотрелся. Стены были увешаны выцветшими гобеленами. Каменный пол покрывали поношенные шкуры. Мебель – весьма немногочисленная – была старой, напанского стиля, то есть безыскусной.
Адъюнкт поднялась, чтобы втиснуться в свой кожаный доспех. Её волосы заблестели в розоватом свете.
– Вы, похоже, устали, лейтенант. Садитесь, пожалуйста.
Паран обернулся, нашёл стул и благодарно опустился на него.
– След тщательно запутали, адъюнкт. Те люди, что остались в Герроме, вряд ли заговорят.
Она затянула последний ремешок.
– Если только я не пошлю туда некроманта.
Он хмыкнул:
– Голубей спросим? Боюсь, такую возможность тоже предусмотрели.
Она взглянула на него, приподняв бровь.
– Простите, адъюнкт. Похоже, предвестниками смерти там стали… птицы. И если будем смотреть глазами мёртвых солдат, только их мы и увидим.
– Вы сказали, «голубей»?
Он кивнул.
– Любопытно. – Она помолчала. Паран ещё некоторое время смотрел на неё.
– Я был приманкой, адъюнкт?
– Нет.
– А удивительно своевременное появление Шика?
