У Александра выбора не было. Он с кряхтением поднялся с постели и наскоро умылся, пока я пихала ему в руки вещи и отворачивалась, прижимая ладони к глазам и поторапливая его, чтобы он одевался быстрее. Пока Дворец ещё не проснулся и не спохватился, мы выбрали двух лошадей, взобрались на них и оставили всё это позади. Возможно, это было неправильно, небезопасно. Возможно, что этим мы нарушили строго выстроенные правила.
Ещё одно, что объединяло нас – нам обоим присущ этот бунтарский дух. Нам нравится идти против правил, дышать свежим воздухом; нравится прятаться от лести и чопорности дворцовых вечером; нравится быть не на сцене, а за ней. Наблюдать за всем издалека, словно за какой-то постановкой, и просто… анализировать всё?
До нашей встречи мне казалось, что Александр кусочек чёртсвого чёрного хлеба. Из чёрного на нём – только одежда.
Замечая мой взгляд, он улыбается чуточку шире, всем своим видом показывая довольство от ситуации. Всегда идеальный. Даже с торчащими в разные стороны темными волосами и в криво застегнутом камзоле – он так спешил не попасться кому-то на глаза, что пальцы запутались в пуговицах и петельках, а расческа, как назло, куда-то запропастилась. Но даже сейчас никто не назовет его неряшливым.
– Нравится меня рассматривать? Или решила поиграть в гляделки? – его брови в издевательской манере ползут вверх, пока он чуть склоняется в мою сторону, дразня и провоцируя на колкость или язвительный комментарий. – Если второе, то точно проиграешь.
– Почему ты так уверен, что я смотрю именно на тебя? Может быть, я смотрю тебе за спину? Знаешь же, что я люблю любоваться лесами Дома Земли. А, может, просто рассматриваю… ой! У тебя тут что-то в волосах. Кажется, это какое-то насекомое?
Его улыбка вмиг сползает, а взгляд делается беспокойными. Александр вновь было поднимает руку, но останавливается, увидев в моих глазах детское лукавство и улыбку на губах. Конечно, ничего там нет. Ни листика, ни жучка, ни пылинки. Мне лишь захотелось… подразнить его? Или может, самой прикоснуться к его волосам в заботливой манере стряхнув фантомный мусор.
Я покрепче наматываю поводья на запястье, упираясь ладонью в переднюю луку седла для сохранения равновесия. Приходится приподняться и слегка изогнуться, протягивая ладонь к Александру в угоду своим мыслям и желаниям. Хоть мы и давно вместе, каждый раз меня охватывает легкое волнение, окутывая приятным теплом. Александр, уловив мой замысел, чуть склоняет голову, давая моим пальцам коснуться кончиков его волос, и мне кажется, что он сам задерживает дыхание. Пальцы зарываются в пряди, и я окончательно порчу его «причёску», взъерошивая тем самым волосы. Александр шипит, стремясь схватит меня за руку, но я быстро ориентируюсь и оказываюсь в седле. Подбиваю лошадь напятками, крепче обхватив поводья, чтобы пустить иноходом. Лес сменяется поляной. Трава достигает лошадиных колен, и в ней то и дело стрекочут просыпающиеся насекомые.
Я оборачиваюсь через плечо, просто чтобы убедиться: Александр заряжается моим игривым настроением, набирая вслед за мной скорость. Смех рывками срывается с губ, а пульс становится неровным ритмом. Всё во мне подбивает на ещё какую-нибудь мелкую шалость. Не имея возможности так бедокурить в стенах Дворца, я могу насладиться этим здесь, где никто нас не видит и никому нет до нас дела.
Одна из моих ног выскальзывает из стремени, пока я перекидываю её через тело лошади, переходящей на шаг. Соскакиваю с неё сразу же, как только она останавливается. Быстро закрепляю поводья на одном из немногочисленных деревьев на поляне, пока Александр нагоняет меня на своей вороной кобыле.
