Через половину десятницы он, таким макаром, выбрался и во двор. А на улице, несмотря на осенний месяц, казалось, уже совсем наступила зима – пушистые белые хлопья плавно кружились в воздухе, устилая камень двора и ложась пухлыми шапками на забор, крыши построек и деревья.
Голова от вольного влажного воздуха слегка кружилась, а ноги дрожали, немощные в своей слабости. Но, несмотря на это, в тот же день Вик с удовольствием и гордостью уже взирал на свой первый проделанный ими круг, обозначившийся цепочкой четких темных ямок в подтаявшем мокром снеге.
Лиха беда начала, вскоре он и за оружие взялся. Впрочем, к его несказанному огорчению, меч он сначала и поднять-то не смог – так и чертил змейки по снегу, согнувшись в три погибели и пятясь задом, пока Тай у него этот самый меч не отобрал.
Тогда он схватился за кинжалы. Но и здесь в первый раз его ждало разочарование – слабые руки не могли докинуть лезвие до мишени с обычного для него расстояния. Так что пришлось начинать тренироваться чуть ли не с полсажени, увеличивая, день через день, отступ на локоток.
И уставал он от этих трудов неимоверно. А оборотни, видя такую слабость, укладывали его, как малое дитя, спать. Вик, конечно, возмущался и перечил им, но стоило его голове коснуться подушки, как он проваливался в глубокий сон, просыпаясь отдохнувшим и посвежевшим.
А после дневного сна восстановленные бодрость и силу он тратил на занятия магией.
Начинал, как водиться, с малого: огонька осветительного да передвижения мелких предметов, добавляя потихоньку навык за навыком. Через месяцок он уже мог и боевую молнию сотворить, и несложное лечебное заклинание произнести, и кровать свою тяжеленную над полом приподнять да минуты две удерживать.
За это же время и его сноровка в воинском деле значительно подтянулась. Конечно, махать мечом одной рукой долго пока не получалось, но краткие тренировки, с частыми передыхами, выходили теперь довольно бойкими.
А иногда, госпожа приносила Гримуар и продолжала читать для него строки, что каждый раз теперь вызывали в Вике трепетное почтение и благоговение от осознания значимости услышанного. Мда-а, раньше-то, по юности, он слушал их вполуха, а теперь во-от – прочувствовал…
А битва со Злом продолжалась.
За Создателя, за чистый Мир бились уже многие зимы
Могучие драконы, хладнокровные грозные Светлые эльфы и пылкие, воинственные Темные.
Драконы, дети Души Его, были идеальными созданиями – они владели магией и дышали огнем,
Имели крепкие рога, когти и шипы, а защищала их чешуя.
А вот эльфы, сотворенные из слабых двуногих и двуруких,
Не имели ничего, кроме дарованной им магии.
И решил тогда Создатель сотворить новых существ,
Которые могли бы сами, своими руками, не тратя магию понапрасну, создавать разные вещи,
Чтоб защитить себя и Старших Братьев в битве.
Опять взял Отец двуногих и двуруких.
От Светлого Лика Своего и от Темного, дал им поровну – понемногу,
А более от тех, что были между Ними – проявив Свою многоликость в этих детях в полной мере.
И назвал их – Гномами.
И получились они: низкорослыми – чтоб жить в горе могли, где богатства Мира спрятаны.
Но сила телесная им дана была огромная – чтоб те богатства Мира добывать могли.
И трудолюбием безмерным одарены были –
Чтоб те богатства Мира могли преображать в вещи полезные.
А вот магию Создатель им не дал – чтоб не искушать, как эльфов всемогуществом,
