– Я подумаю над вашим предложением, – буркнул я.
– Думайте, господин Студент.
Оба человечка направились к выходу. Но вдруг Ррзав остановился и нерешительно повернулся ко мне.
– Господин Студент, можно один вопрос?
– Да, – милостиво разрешил я.
– Кто такие пролетарии и куда они пролетают?
Я бродил по кораблю, постоянно суя нос во все щели. За мной хвостом таскался помощник Ррзава. Кажется, они были вдвоем на корабле. Полет шел уже третьи сутки, и я изнемогал от безделья. Понятно, что я согласился на договор, но сейчас уже проклинал себя за это. Ведь они даже отметить договор не захотели! Точнее, захотели, но… все уперлось в то, что они никак не могли понять, что такое водка! Настоящие дикари! Мало того, они никак не хотели понимать слово «спирт»! Отметить же заключение договора они предложили какой-то водой, в которой едва набиралось два градуса, да и то если полтора добавить для самообмана. Естественно, я отказался пить этот лимонад и попросил чего-нибудь покрепче. Вот тут в бочке меда впервые и появилась та самая пресловутая ложка дегтя. Самым крепким напитком здесь оказался какой-то бурене крепостью… восемь градусов. Когда я понял это, то готов был отправиться на Землю даже пешком. Эти двое зеленых поймали меня почти у самого шлюза, а потом долго убеждали, что идти мне придется около пяти миллиардов лет.
– Пусть!!! – орал я. – Пусть пять миллиардов, десять, двадцать, но я не намерен оставаться там, где дорогих гостей поят таким компотом!
– Поверьте, господин Студент, мы не хотели вас обидеть. И обещаю, мы что-нибудь придумаем.
– Уж постарайтесь, – мрачно буркнул я. – А то на вашем Алгеусе придется заняться самогоноварением, а это все-таки запрещено законом.
С этого дня уже ничто не могло поднять моего настроения. Даже экскурсия, организованная помощником Ррзава. Он охотно объяснял мне устройство корабля, назначение приборов, учил обращаться с домашними роботами. Постепенно мы добрались и до машинного отделения. Чистота здесь была идеальная, но в воздухе отчетливо витал знакомый запах.
– Вы чувствуете? – осторожно спросил я, боясь спугнуть удачу.
Помощник, которого, кстати, звали Грзав, принюхался.
– Да. Где-то прорвало трубу с очистительной жидкостью, – встревоженно отозвался он. – Ну и нюх у вас, господин Студент.
Я не обратил на его слова никакого внимания и двинулся по запаху. Вскоре я уже стоял около какого-то бака литров на двести. В одной из подходящих к нему труб наблюдалась легкая течь, и жидкость с таким знакомым запахом стекала по боку бака.
– Ага, вот и течь. – Грзав достал тюбик и выдавил из него какую-то пасту на трубу. Паста вмиг затвердела, и утечка прекратилась.
– Что здесь? – завороженно спросил я, не отрывая глаз от бака.
– Я же говорю, очистительная жидкость. Видите ли, стержни Гери, которые служат для сверхсветового движения, от проходящих через них потоков энергии теряют прозрачность, а это отражается на мощности. Поэтому требуется постоянно их чистить. Очистительная жидкость идет по стержням Гери и возвращает им прозрачность. Это сложная реакция. На самом деле эта жидкость их не чистит, а просто служит катализатором для реакции очищения…
– То есть эта самая жидкость не пачкается?
– Нет, но она испаряется, несмотря на герметичность. Поэтому постоянно требуется ее добавлять. Эй, что вы делаете, господин Студент?!
Я, не обращая внимания на крики Грзава, подошел к трубе, намочил палец в жидкости и лизнул. Нюх меня не подвел. Это был ОН, спирт, чистейший, градусов семьдесят.
