Сага о судьбах - страница 28

Во время разговора подошла сама Рахель. Посланник увидел очень красивую девочку примерно тринадцати лет. Внутренне он был удивлён и сконфужен, но не подал виду. Рахель спросила:

– Кто же этот друг его хозяйки?

Он достал фотографии и передал их Рахели. Она глянула и улыбнулась. Протягивая фотографии матери, она сказала:

– Мама, смотри, это же наш Давид!

Мать удивлённо смотрела на неё. Она ведь знала, чтó Рахель чувствует к Давиду. Девочка вежливо показала посланнику возможные участки под застройку и, прощаясь, просила передать Давиду большой привет, спросив, может ли он оставить ей эти фотографии. Посланник поблагодарил её за внимание и, оставив ей всё, уехал. Дома мать спросила Рахель, что она об этом думает. Рахель, совсем ещё юная Рахель, ответила, что очень хорошо знает Давида и не придаёт этим фотографиям никакого значения. Подумав, она добавила:

– Если бы у него было что-то серьёзное – он бы об этом сообщил. Вот скоро он сам приедет, и всё станет на свои места.

Так оно и было. Приехал Давид. Привёз всем много подарков. Когда Рахель надела тёплую шубку и сапоги, она была похожа на живую куклу. Давид не мог на неё наглядеться. Он встретился с ребе и дал ему полный отчёт о своей учёбе и о своей работе. Он рассказал, у кого он живёт, и кто его соседи. Рассказал о Науме Фабриканте и о тех заказах, которые он получает. Затем Давид спросил у ребе совета: он рассказал, что очень много зарабатывает, а ребе в Сураже не желает у него ничего брать.

– Оставь это мне, – ответил ребе.

Давид показал список книг, которые он купил. ребе внимательно просмотрел список и сказал, что до его отъезда в Сураж он подготовит ему новый список. Он поистине гордился своим воспитанником.

Давид пробыл дома почти две недели. Он ждал своего почтальона. Всё это время он жил у своей бабушки, матери его мамы, но каждый день вместе с Рахелью навещал родителей отца и, конечно, свои дорогие памятники. Он был поражён, как за эти полгода изменилась Рахель, и это впечатление было каждый раз, когда он приезжал в Лесное. Она становилась необыкновенно красивой и женственной. Всё своё время Рахель проводила в учёбе и чтении, и была не по возрасту умна и рассудительна. Она сама попросила ребе позволить ей давать уроки иврита малышам, и он с радостью согласился.

Но время шло, и за Давидом приехал почтальон. Уезжая, Давид попросил Рахель отдать ему эти фотографии. Прошло ещё полтора дня – и он снова был в Сураже. В синагоге он передал ребе письмо от его друга и сказал, что у него к нему есть личный разговор. Он рассказал ребе всё о Мариам и показал фотографии. Тот нахмурился и попросил Давида думать только об учёбе. Он разберётся в этом сам.

Ребе позвонил своему другу Науму Фабриканту и пригласил его к себе. Они долго разговаривали. Вечером Наум имел серьёзный разговор с Мариам. Он объяснил ей, что понимает, как она страдает, что у него за неё тоже болит душа, но то, что она совершила, в высшей степени непорядочно и позорит их семью. Он должен её наказать. Отныне она не имеет своей кареты и с понедельника начинает сама зарабатывать на свои наряды: она будет преподавать в синагоге детям иврит. На работу и с работы она будет ходить пешком. Кроме того, он просил оставить Давида в покое, напомнив дочери, что тот не давал ей ни малейшего повода. Поэтому, как это ни больно, постарайся его забыть!

Мариам просила у отца прощения и пообещала, что всё постарается выполнить. Она вернулась к себе в комнату, в слезах бросилась на кровать и прорыдала всю ночь. Сердце её разрывалось от боли. Бедная, она познала, что такое неразделённая любовь! Она поняла, какую непоправимую ошибку совершила. Она полюбила впервые в жизни – глубоко, искренне, серьёзно – и не получила взаимности! Это была её настоящая личная трагедия, которая в корне изменила её характер. Вот так иногда бывает в нашей жизни. Она перестала быть капризной, стала более чуткой и внимательной к чужим проблемам, к беде или горю. Она стала значительно скромнее и намного серьёзнее. Но боль в сердце ещё очень долго не покидала её. Когда она узнала, что Рахель – всего лишь ребёнок, ей стало так стыдно, что очень долгое время она не могла смотреть Давиду в глаза. Любя его, она избегала с ним встреч во время субботнего сервиса в синагоге. Она очень страдала, не зная того, что пройдёт ещё немного времени – и жизнь её резко изменится, что она уже не будет дочерью владельца крупной фабрики и что через много лет тот же Давид спасёт жизнь ей и членам её семьи. Но сегодня она страдала от невыносимой боли, и никто не мог ей помочь. Она любила его. Так любила, что готова была пожертвовать собой. Да, это была та самая любовь, которая так редко снисходит! Любовь, способная вдохновить, но и способная убить. Бедная Мариам – хотя и избалованная, но совсем ещё невинная! Она должна была пережить это сама. От природы, от отца у неё было доброе сердце, и это сердце сейчас испытывало невероятные муки. Кто не пережил – тот никогда не поймёт.