А вот последняя питомица хозяина крепости, Кирин, была особенной во многих отношениях. Ведь только она, презрев все предрассудки и страхи, которые поселили в ней деревенские, сама пришла к нему, к Истру Мрачному. По доброй воле и без злых мыслей, она просто попросила помощи в воссоединении со своим женихом, с кузнецом Адором. Сказала, что её никто искать не будет, ведь она сирота. Ей было всё равно, каким он стал, главное, чтобы вместе, и чтобы навек, а в каком мире их души встретятся – ей было плевать. В этом её уже ничего не держало: накладывать на себя руки она не хотела, но и смысла в жизни не видела. И тут чернокнижник не обманул несчастную девицу, исполнив её желание. И даже дав ей больше. Его химера, его красавица Кирин, носила в своём чреве дитя, которым одарил её именно Адор.
Обойдя всех своих питомцев, он удовлетворённо вздохнул и устало прикрыл глаза, прислушиваясь к громкому сопению и ворчанию, которое исходило из клеток. Истр ощутил приятное возбуждение, ведь ему, обычному смертному в каком-то смысле удалось приблизиться к Единому и приподнять занавес тайны создания новых существ. Правда, возникала загвоздка с их интеллектом, который после превращения равнялся собачьему, а может и ещё ниже: они многое понимали, выражали подобие радости и печали, но были абсолютно бессловесны. Всё же это пока полностью устраивало Истра, ведь могло быть и того хуже: третье существо в его цепочке превращений была летучая мышь.
– Хозяин, вода туточки у вас! Горячая, хоть суп вари, – голос Михея разнёсся по покоям Истра и бесцеремонно ворвался в обитель химер.
Князь покачал головой, досадуя на некоторую бестактность слуги, и вновь протянул руку к Кирин:
– Ничего, потерпите до заката, и я выпущу вас размять крылья. Погуляете.
Многие века Мраморный лес являлся для одних – причиной ночных кошмаров и страхов, которые находили лазейку практически в каждом людском сердце, а для других – он был спасительным бастионом и неприступной стеной от ужасов, которые сулил другой, чуждый и бессердечный мир. Агидель быстро поняла, что для Смарагда это место – нечто большое, нечто желанное, каждое возвращение сюда приносило упоение и спокойствие душе.
– Ты родился в этом лесу? Это твой дом? – Княжна робко нарушила затянувшееся на долгое время молчание.
– Можно и так сказать, – фыркнул оборотень, лихо огибая заснеженные разлапистые ели, кряжистые дубы и стройные сосны под нарядным белым одеянием. Его мощные лапы легко несли своего хозяина вместе с седоком через снежный лес весь долгий день.
– Понятно, – глухо протянула Агидель и уныло уставилась на пожухлое серое небо, из которого, не останавливаясь, сыпал мелкий снег. Начинало смеркаться. Температура воздуха стала весьма заметно опускаться, добавляя ощущение неприятной колкости в горле с каждым вздохом.
– Ты, считай, тоже родилась в лесу, – вдруг произнёс оборотень, резко остановившись и повернувшись к удивлённой девушке. – Авось забыла, что к одной из стен замка лес почти вплотную подходит? Но люди сделали его другим. Там он уже мёртв.
– Я тебя не очень понимаю…
– Пока и не надо. Сама увидишь разницу потом.
Оборотень отвернулся от собеседницы и повёл носом. Несколько раз он глубоко вздохнул и уже приготовился к новому рывку, как вдруг почувствовал, что его ноша соскользнула со спины.
– Ты куда, Княжна? Решила срезать путь? – насмешливо поинтересовался Смарагд, наблюдая за тем, как девушка пробуравливается через снег в сторону от проделанной им тропы.
