– Ой, ну посмотрим, – смеясь, отмахнулся страж. – Дай Единый, доживём до того времени, когда выяснится, быль или небыль… А там я, если что, даже угощу тебя чаркой пенного.
– Быль, вот увидишь, быль, – закончил мужчина, убирая свой нехитрый художественный инструмент в ножны.
За вторыми замковыми воротами располагался большой внутренний двор, в центре которого царственно возвышался колодец, отделанный белым ониксом, в противопоставление основному камню, из которого был сложен замок, а именно из черного аспида. Колодец был оформлен талантливым скульптором – Радимиром Прекрасным, который являлся одним из первопроходцев Севера и пришёл на эту землю вместе со своим старшим братом – Воибором Первым и его дружиной.
Сам колодец был сооружен в виде сидящей на каменном срубе прекрасной нимфы, которая склонила голову в печальном поклоне темному зеву колодца, а одну руку изящно протянула в сторону, словно приглашая каждого, кто останавливался полюбоваться ей, присесть рядом. Сколько раз Агидель ловила себя на мысли, что она постоянно застывала около него и засматривалась со смесью восторга и детского волнения. Будто что-то знакомое было в образе этой прекрасной каменной девы, всматривающейся в пустоту. Так и в этот раз, она снова остановилась перед ним, ощущая странное томление в груди, будто она должна была что-то сделать, но до сих пор бездействовала и даже не предпринимала попыток это понять.
– Моя госпожа, всё в порядке? – Агния подошла к девушке и внимательно заглянула в её лицо.
– Всё нормально, – отозвалась девушка. – Ты иди, я скоро тебе догоню.
– Как прикажете, моя госпожа, – кормилица откланялась и удалилась, бросив напоследок неуверенный взгляд на Княжну.
Агидель подошла к колодцу и заглянула в его нутро, такое холодное, но животворное. Слава Единому, что ей не пришлось испытать тяготы осадной жизни в замке, ведь то, что она слышала от отца или читала в летописях: нехватка еды, быстро распространяющие хвори из-за умирающих людей – всё это было поистине ужасно.
Вдруг ей показалось, что кто-то смотрит на неё пристально и выжидающе, она резко обернулась и огляделась. Факелы ровно горели по периметру двора, отбрасывая плотные тени на стены замка. И даже собаки в своих загонах не суетились, видно недавно получив от прислуги свой законный ужин. Никто не проявлял никакого интереса к ней: стража у ворот, через которые они с Агнией вошли, что-то тихо обсуждала между собой, стоя к ней спиной. Сверху крепостной стены несколько дозорных совершали обход. Девушка поёжилась, засунула руки внутрь жилетки и поспешила отогнать от себя странное наваждение, неприятно засевшее в голове и отзывавшееся лёгкой пульсацией в висках.
Пройдя через массивные врата, которые не уступали в роскоши первым, внешним вратам, с деревянными резными барельефами с изображениями подвигов Воиборов, девушка вошла в жилые помещения замка, миновав главный зал с огромным очагом, над которым висел герб – проткнутый мечом волк, а над ним смена луны с солнцем, девушка немного успокоилась. Стены зала были богато украшены гобеленами и картинами со сценами охоты, пиров и славных битв, а также множеством самого разного оружия, развешанного на свободных местах.
Князь Авир слыл в народе очень увлечённым коллекционером: у него имелось почти всё, чем можно было резать, колоть и стрелять, и если чего-то не удалось найти в зале, то это, наверняка, можно было обнаружить в его оружейной. К своей святыне Князь относился с большим трепетом и уважением, постоянно прогоняя дочь из неё.
