Она вдруг умолкает и на мгновение закрывает глаза, когда юноша добирается до ее бедра.
Милдред. Вы вторгаетесь в девственную и неисследованную область… Все, кто на это отважился, погибли или сошли с ума. Ни один пока не уцелел…
Существо. Нибудь…
Он медленно приподнимает юбку. Становятся видны бедра, сплошь покрытые шрамами.
Милдред. Это еще пустяки, самое худшее впереди…
Он обвивает ее за талию и прижимает к себе. Она наслаждается этим безмолвным объятием.
Милдред (с закрытыми глазами). Как тебя звать, эхо?
Я возвращаю Матильде листки, улыбаюсь ей и встаю, чтобы взять пальто.
– Думаю, подойдет.
* * *
С тех пор как мы приняли ее «существо», Матильда любой ценой пытается всучить нам историю о пропавшей принцессе, которую находят, но считают мертвой, хотя она на самом деле не мертвая, но, правда, и не совсем живая, в общем, поди разберись. Наша прелестная соавторша глядит на Жерома своими газельими глазами:
– Забыла, как это называется… такой сценарный приемчик… когда в конце серии вас нарочно интригуют, чтобы вы ждали продолжения.
– «Наживка».
– Вот именно! Мне нужна «наживка».
– Вы же сами знаете, Матильда, это не по вашей части. Позвольте, я займусь этим вместо вас, мне раз плюнуть. Я ведь не забыл, как вы меня выручили два дня назад с этими постельными откровениями. Мне бы до такого вовек не додуматься. Вам срочно?
– Да, эпизод с потерявшей память принцессой, которую обнаруживают на коврике у двери Каллаханов, надо закончить, показав ее без сознания.
– Так мертвой или без сознания?
– Без сознания, но зритель должен быть убежден, что она мертва. Только Камилла и Уолтер знают, что в ней еще теплится искорка жизни. Сможете мне придумать что-нибудь такое?
Молчание в строю. Мне даже параметры этой сценарной головоломки усвоить трудно. А чтобы завоевать уважение красотки, надо оказаться самым проворным из нас троих.
Молчание и опять молчание.
– Видели «Ищейку»?
Вскидываю голову, желая выяснить, кто это сказал, но голоса не узнаю.
– Фильм Манкевича, крутили в «Киноклубе».
Дружно смотрим в сторону дивана, на котором лежит Тристан. Он приподнимается ценой великих усилий. Парализованы сейчас мы. Он говорит, опустив голову, робко, неуверенно.
– Никогда о нем даже не слышала, – отвечает наконец Матильда.
– Один тип стреляет в упор в парня, которого ненавидит, потом наклоняется к телу, берет руку и щупает пульс. Довольно ухмыляется и отпускает руку. Та тяжело падает на землю. Безжизненно.
В этом неподвижном теле жизнь так и кипит. Бурлит, словно лава. Хоть он и глядит на нас исподлобья, как заговорщик, хоть и говорит как можно глуше, ему не унять клокочущий внутри вулкан.
– Когда смотришь фильм в первый раз, не сомневаешься, что убийца щупает парню пульс, чтобы удостовериться в его смерти. Хотя на самом деле он стрелял холостыми и лишь хотел полюбоваться, как тот грохнется в обморок со страху. Только во второй раз понимаешь, что он щупает пульс, проверяя, жив ли тот. Один и тот же жест означает совершенно противоположные вещи, смотря как его прочитать. Я понятно объяснил или повторить?
Молчание.
Матильда разряжает обстановку, отправив ему воздушный поцелуй кончиками пальцев.
– Потрясающе! Тристан, вы нам посланы самим Провидением. Вы же квадратура круга! Недостающее пятое колесо! Постоянная в уравнении!
Конец ознакомительного фрагмента.
