Кровь и пена на страшных клыках.
А поодаль в доспехах и в шлеме – в крови
Римский отрок, не лучше того,
И не знаю, сначала лесное зверьё
Разорвёт и растащит кого…
Он дышал, я его до пещеры донёс,
Как умел и чем мог, врачевал —
Скоро стал он вставать и меня понимать,
Но я видел, что он тосковал…
Мы простились по-братски, мечи поменяв,
И на память ему я надел
С головы моей обруч со стрелкою вниз —
Он ушёл навсегда в свой предел…
Через десять, а, может, и более лет
В Тевтобургском лесу мы пошли
В бой на римлян и бились, и многих потом
Их и наших в живых не нашли.
Пот и дождь, и гроза мне слепили глаза,
Римлян шлемы топор мой дробил —
Вместо шлема вдруг обруч со стрелкою вниз
Он легко пополам разрубил!
Я отбросил топор и склонился над ним —
Он был мёртв, но его я узнал!..
Грозный Водан! Зачем эта жертва тебе?
Почему ты мне знак не подал?!.
В этот раз жить пришлось мне в переломное время: Рим пытался на Эльбу выйти, наших тесня, Друз[49] до Эльбы пробился по воде и по суше, но он насмерть разбился при паденье с коня. Брат Тиберий продолжил, кланы порознь склоняя договором, обманом и коварством под Рим, и, казалось, последних маркоманов богемских разгромить лишь осталось наступленьем прямым[50].
Мы не очень страдали: Рим держал гарнизоны в крепостях лишь немногих и к себе приучал, и вождям наших кланов в чине «всадников»[51] римских на их собственных землях управлять поручал. Но, к несчастью, был прислан к нам из Сирии дальней Вар Квинтилий, который, как привык в тех краях, стал считать всех рабами, непокорных казнили, распиная живыми вдоль дорог на крестах…
ПЕСНЬ О ВЕЛИКОМ ВАРВАРЕ
Мы с Хермино дружили, Зигимеровым сыном, в Риме звали Арминус иль Арминий его, и в то время учились мы в Италии вместе, в их военном искусстве доходя до всего. Получивши от Рима званье «всадник» и должность командира туземных вспомогательных сил в рейнской армии Вара, возвратился Арминий и увидел, во что тот наш народ превратил.
И хотя нам-то лично было, в общем, неплохо, как князьям и их детям, и кто Риму служил, мы решили – дух предков призывает к отмщенью, и в свободу от Рима нам он веру внушил.
Наше племя херусков четырех вождей кланов в тот период имело, но лишь только отец до конца с ним пошёл бы, как Арминий сказал мне, а не Ингомер-дядька иль Сегест – вскоре тесть…
Тем не менее, дружно все вожди племенные междуречья Рейн-Везер на Арминия зов тайно ночью собрались в отдалённом подворье, и все были едины уничтожить врагов.
Не изгнать – уничтожить (!), чтоб урок Рим запомнил, и от Рейна к востоку он ногой не ступал, и вожди дали клятву по Арминия плану с войском в названном месте от него ждать сигнал.
Битва в Тевтобургском лесу
Легионы шли лесом к Рейну, к зимним квартирам, и Арминия корпус им торил новый путь, что их вёл сквозь теснины и болота у Липпы[52], а Сегест всё старался Вара вспять повернуть. Тот презрел подозренья просто варвара-князя и, когда за застольем командиров опять от Сегеста услышал, что Арминий – изменник, он в ответ рассмеялся, не желая вникать.
Над дорогой на кручах, в придорожных болотах племенные дружины ожидали сигнал, и, когда вся колонна в эту местность втянулась, с Гротенбургской вершины знак Арминий подал. И мы дружно напали! Наш Арминий знал точно, что в строю регулярном легионы не смять, и старался расстроить их ряды, и тут боги, наши древние боги (!), стали нам помогать
