— Ага. Хорошо. Хорошо, что я не совсем дерево, — смеётся, смеюсь и я.
— А что насчёт женщин? Пусть ты лишён многих чувств, но ведь испытываешь сексуальное влечение?
— Разумеется. Я же не импотент.
— И как это всё происходит? То есть тебе же хорошо с женщиной? Каких ты предпочитаешь? Высоких, маленьких, блондинок, брюнеток? Полненьких или худышек?
Он пожимает плечами.
— Тех, с которыми можно кончить. Мне всё равно, как она выглядит. Лишь бы член на неё встал.
— Понятно, — отодвигаю тарелку с недоеденным стейком, проглатываю подступивший к горлу ком.
— Что, всё ещё плохо? — он, конечно же, не от волнения за моё здоровье интересуется. Ему просто не хочется снова тащить меня на себе, когда придёт время менять квартиру.
— Нет… Наверное, простыла немного. До завтра отлежусь.
— Учти, если придётся сваливать, а ты будешь в коматозе – я тебя брошу, — предупреждает он честно.
— Со мной всё нормально.
— Тогда я пошёл. Вечером принесу поесть.
Я наблюдаю, как громила поднимается, одной рукой убирает с дороги стул.
— До вечера, Шамиль.
Убрав со стола, залезаю на кровать с ногами и открываю книгу. Строчки уже не расплываются от слёз, но я с трудом понимаю, о чём читаю.
Сломлена. Уничтожена. Словно в огне том сожжена. Словно мне перебили позвоночник и оставили там, в том жутком, тёмном доме. И вроде как радоваться должна, что вырвалась, но не получается. Кажется, я вообще разучилась радоваться и улыбаться.
Прошло несколько месяцев после гибели Славы, а я до сих не могу собрать себя по кусочкам. Будто меня, как какую-нибудь вазу, разбили на мелкие осколки, так, что не склеить.
Я завидую Шамилю. Тому, как он может наплевать на всё вокруг и не думать о тех, кто предал, или о тех, кого предал он. Ему не больно оттого, что семья отказалась от него. Ему не больно оттого, что он натворил в прошлом. Ему вообще не больно.
4. ГЛАВА 4
— Можно я останусь? — руки с красным, словно кровь, маникюром легли на его плечи, и Саида передёрнуло от этого прикосновения.
— Нет.
— Почему? Я могла бы вам помочь… — прошептала девушка, склонившись к его уху.
— Я не люблю, когда кто-то стоит за моей спиной. Выходи оттуда.
Её ладони соскользнули с его плеч, прошлись по рукам с закатанными рукавами рубашки.
— У вас красивые тату…
Тату… Дура тупая. Тату у девочек на жопе, а у него шрамы. Шрамы, которые никогда не зарастут. Болью он напоминает себе, что всё ещё дышит.
— Тебя как зовут?
— Вероника, — протянула обиженно девка.
— Слушай, Вероника, у тебя какая задача? Чем ты здесь занимаешься?
— Я ваш секретарь, — вконец растерялась. Хотя, скорее, делает вид, строит из себя тупицу.
— Тогда что ты здесь делаешь? — взглянул на неё устало.
— Кофе вам принесла, — виляя задом, обтянутым атласной тканью, прошла вперёд, встала перед ним в позу, рекламируя товар лицом.
— Принесла. Что ещё?
— Хочу помочь вам расслабиться. Вы в последнее время…
— То, какой я в последнее время, тебя не должно ебать, Вероника. А теперь пошла отсюда, пока я тебя не вышвырнул из окна одиннадцатого этажа. Или в бордель отправлю, там тебе самое место, похоже. У меня есть парочка стриптиз-клубов, там высопрофессиональные шлюхи работают. Работёнка прибыльная. Хочешь?
Девица сложила пухлые губы трубочкой и повиляла накачанным задом к двери.
— Позовите меня, если захотите кофе, поесть или минет. Я всегда к вашим услугам, Саид Саидович, — наглая шалава даже не обиделась, не испугалась. И где только отец таких берёт?
