Глава CXI
Что произошло в то время, когда господин Жакаль отдал приказ арестовать Сальватора, а Сальватор распорядился похитить господина Жакаля
Для того, чтобы найти объяснение тайне, которая так напугала Сальватора, нам следует вернуться к господину Жерару в тот момент, когда он с паспортом покинул кабинет господина Жакаля, торопясь как можно скорее уехать из Франции.
Не будем описывать те многочисленные чувства, которые овладели филантропом из Ванвра, когда он шел по длинному коридору и по темной извилистой лестнице, которые вели из кабинета господина Жакаля во двор префектуры полиции: собратья по профессии этого достойного человека, стоявшие небольшими группками или бродившие под этими мрачными сводами, которые сегодня уже исчезли или готовы исчезнуть и напоминавшие без преувеличения преддверие ада, казались ему демонами, готовыми наброситься на него и вонзить свои когти в его плоть.
Поэтому он постарался как можно быстрее пересечь двор, словно опасаясь, что полицейские узнают его и схватят. Еще стремительнее он выскочил за ворота, испытывая опасение, что ворота перед ним захлопнутся и он станет пленником.
За воротами он увидел своего коня, которого оставил под присмотром какого-то служащего. Вручив этому человеку несколько монет, он вскочил в седло с легкостью жокея из Ньюмаркета или Эпсома.
Дорога была продолжительным кошмаром: он гнал коня наметом. Это все походило на фантастическую скачку короля Онов через лес.
От грозы, которая еще совсем недавно с таким грохотом и огнем обрушивалась на землю, остались только черные тучи, которые закрывали собой луну. Время от времени вспыхивали недолговечные молнии, эти последние всполохи отгремевшей грозы. Они не сопровождались уже больше раскатами грома и освещали своим тусклым зловещим светом этого фантастического путешественника, который, вспоминая о своих детских страхах, стал бы, если бы осмелился, креститься после каждой вспышки молнии. Короче говоря, ночь была темна и словно бы специально создана для того, чтобы сеять ужас в самой неповинной душе. А филантроп из Ванвра, будучи реалистом, отнюдь не причислял себя к людям невинным и поэтому чувствовал, как по спине его струился холодный пот, а кровь в жилах становилась все более и более холодной.
Еще бы десять минут этой бешеной скачки – и он был уже в Ванвре. Но его конь, – довольно мощное, впрочем, животное, замученное ударами шпор, которые он получал начиная с самой Иерусалимской улицы, и порядком уставшее во время скачки из Ванвра в Париж, – начал качаться при каждом шаге и был готов рухнуть в любую минуту. Ветер, врываясь в чрезмерно расширенные ноздри коня, казалось, уже не доходил до его легких.
Господин Жерар начал вглядываться в темноту, стараясь прикинуть, через сколько же минут он сможет приехать домой. Натянув уздечку и сжав бока коня коленями, зная, что если конь хотя бы на секунду остановится, то упадет, он безжалостно вонзил в его бока шпоры.
Через пять или шесть минут, показавшихся ему часами, он смог уже различить в темноте силуэт своего замка. Спустя несколько секунд он был уже перед его дверью.
И тут случилось то, что и должно было случиться: остановившись перед дверью, конь завалился на бок.
