Господин Жерар ждал этого и принял меры предосторожности. Поэтому, когда конь оказался на земле, господин Жерар уже стоял на ногах.
В любое другое время это происшествие вызвало бы жалость в душе господина Жерара, филантропия которого простиралась не только на людей, но и на животных. Но сейчас гибель лошади произвела на него очень слабое действие. Его единственной целью было опередить на возможно большее время и на максимальное количество прогонов фантазию господина Жакаля. Ибо господин Жерар знал, какой богатой была фантазия его покровителя. Знал он также и то, что господин Жакаль мог передумать и послать за ним в погоню. Теперь он преодолел один этап: прибыл домой. Первая цель была достигнута. И какое ему было дело, умрет или останется в живых благородное животное, спасшее ему жизнь!
Мы знаем, что филантроп из Ванвра не был образцом человеческой благодарности.
Итак, оставив коня лежать на земле и даже не подумав расседлать его, поскольку мало беспокоился о том, что станет с трупом животного, которое опознают только наутро, ибо оно пало не на дороге, а перед самым домом, господин Жерар стремительно открыл дверь, еще более стремительно закрыл ее за собой на два оборота и на все три задвижки, взлетел на третий этаж, вытащил из шкафа для обуви огромный кожаный чемодан, притащил его в свою спальню и зажег свечу.
И только тогда позволил себе передохнуть… Сердце его билось так часто, что ему в какой-то момент показалось, что оно вот-вот разорвется. Он несколько секунд простоял, прижав руку к груди, стараясь наладить дыхание. Затем, избегнув опасности умереть от нехватки воздуха, начал заниматься теми важнейшими операциями по подготовке к отъезду, которые называются укладкой чемоданов.
Любой человек, оказавшийся в этот момент в спальне, даже не очень сообразительный, понял бы, что господин Жерар преступник, только по одному тому, как бессмысленно он выполнял работу, которая обычно требует взвешенного подхода к себе: он бросал в чемодан безо всякого порядка и разбору нательное белье и верхнюю одежду, выхватывая все это из зеркального комода и из ящичков комода, смешивая в одну кучу чулки и ложные воротнички, рубашки и жилеты, запихивая сапоги в карманы одежд, башмаки в рукава рединготов. При малейшем им же производимом шуме он вздрагивал, останавливался, чтобы вытереть бледное лицо, покрытое потом, рубашкой или салфеткой.
Когда пришла пора застегивать чемодан, он оказался настолько набитым, что господину Жерару никак не удавалось закрыть крышку и запереть его на замок. И напрасно он прикладывал все свои силы. Тогда он выхватил из чемодана охапку белья и одежд, швырнул их на пол и только после этого смог закрыть чемодан.
После этого он открыл секретер, вынул из запертого на два оборота ящичка бумажник, в котором было на два или три миллиона ценных бумаг, выпущенных банками Австрии и Англии и которые он держал там на тот случай, если ему все-таки придется бежать из Франции.
Отвязал два двуствольных пистолета, висевших у изголовья его кровати на расстоянии вытянутой руки, быстро сбежал вниз по лестнице, помчался на конюшню, запряг двух лошадей в коляску, на которой собирался добраться до Сен-Клу. А там он рассчитывал взять почтовых лошадей, оставив своих почтовому смотрителю и попросив его позаботиться о них до его возвращения, и направиться по дороге в Бельгию.
