Салюки, Затерявшийся В Бордовом - страница 35

Тем временем дождь прекратился и сквозь деревья начало проглядывать солнце. Я решил, что могу порадовать себя ностальгической прогулкой по кампусу.

Университетский кампус выглядел, как компьютерная заставка с видами из прошлого. Возможно, если бы не живописная роща в центре кампуса, не сверкающая поверхность озера в южной его части, и не Линкольн-Драйв, огибающий «Поинт» красивым изгибом, то кампус не был бы столь совершенен. Я бывал во многих университетах страны, но этот был моим самым любимым. Это была моя «альма матер».

Проходя мимо здания факультета сельского хозяйства на Линкольн-Драйв, я увидел картину, что, как и многие другие за последние 24 часа, выглядела сюрреалистически знакомой, но мне никак не удавалось понять, чем именно. Навстречу мне шел пожилой человек в серых клёшах и голубой пестрой рубашке с огромным воротником.

Наверное, профессор.

Но по мере его приближения в моей памяти всплыло фото из газеты «Дейли Иджипшн», и я вспомнил, кем был этот пожилой человек. Это был не профессор, а студент, который на восьмом десятке учился в одном из самых бурных университетов страны, проживая в общежитии и посещая лекции в компании сумасшедших подростков. Это был он, со своим белым ремнем на брюках и туфлях под цвет ремня. Сжимая в руках потертый старомодный портфель, он медленно шел мимо строительной площадки будущего второго корпуса факультета естественных наук. Мы кивнули друг другу в знак приветствия, и после этого я вспомнил еще одну статью из университетской газеты, осознав, что сейчас прохожу мимо призрака. Старик умер незадолго до окончания университета.

Я предположил, что это был один из первых призраков, что мне предстояло увидеть в 1971. Вернувшись в свою комнату и посмотрев в зеркало, я понял, что 20-летнего парнишки, которого я едва помнил, и который раньше обитал в моем теле, больше нет. Так что в некотором роде я тоже был призраком.

Взяв с книжной полки антологию рассказов о Шерлоке Холмсе, я начал читать рассказ «Собака Баскервиллей». Я должен был свыкнуться с мыслью, что каждый, кого я встречу в 1971, в 2009 будет уже совершенно другим человеком, если проживет так долго.

Именно поэтому человек из 21-го века, живущий теперь в 20, сидел сейчас, погрузившись в чтение о выдуманном сыщике из 19-го века.

К тому времени, как Гарри снова вернулся в комнату, снова лил дождь, причем с такой силой, что тротуар тонул в тумане из дождевых брызг. Мой сосед по комнате промок до нитки и теперь оставлял после себя лужи воды, что капала с одежды.

– Привет, Гарри, на улице дождь?

Ко мне снова вернулось хорошее настроение.

– Нет, кусок дерьма, я выгуливал свою форель.

Он быстро взглянул на часы, вытерся полотенцем и поспешил к своему переносному телевизору.

«Бамп-Бампа-Дампа-Бамп» – послышалось из телевизора, как только Гарри настроил антенну.

«Жизнерадостный… Это «Счастливый час польки» с Марвом Войчеховским!» – сообщил бодрый ведущий с чёрно-белого экрана.

Я и забыл об этом.

Спустив ноги со столешницы, я подошел к телевизору. Там показывали Марва, стоящего под дождем из пузырей.

«А теперь, прекра-асные люди, сестры Бронски спают вам песню популярной рок-группы «Би-итлс»!

Сестры Бронские спели «Ночь тяжелых дней» под аккомпанемент струнного оркестра, губной гармоники и аккордеона.

– Гарри, ты, наверное, шутишь, – пробормотал я, невольно поморщившись.

– Заткнись, Федерсон, – ответил Гарри.