На них-то и рассчитывал Герберт, когда, озираясь, шел от пирса к пирсу, надеясь, что никто не опознает вдруг в потрепанном крестьянине, заросшем густой бородой, дезертира из победоносной армии самого герцога Веллингтона.
Впрочем, все дезертиры похожи – это Герберт понял на собственной шкуре. После Линьи и Шарлеруа он двинулся на запад, в сторону Лилля. И по пути прибился к группе таких же, как он, солдат, по разным причинам покинувших свои армии. Там были и австрийцы, и русские, и пруссаки, и голландцы, и французы. Враги на поле боя, еще недавно убивавшие друг друга, теперь они вместе искали еду, прятались на брошенных фермах и строили планы.
Это было неплохое время. Герберт успокоился и перестал слышать дробный перестук пульса в голове, толкающий бежать без оглядки. Но успокоились и местные жители – война закончилась, и они понемногу стали возвращаться в брошенные дома и деревни. Шайке дезертиров, каждому из них, пришлось делать выбор.
Все звучало чертовски убедительно – сдаваться властям нельзя, прятаться уже негде, значит, надо выбрать пару-тройку одиноко стоящих ферм, ограбить их, разделить добычу – а уж после разбредаться, каждый в сторону дома. Единственное препятствие – владельцы этих самых ферм. Им была уготована незавидная участь.
Герберт не стал спорить, возражать или убеждать кого-либо. Для себя он все решил – одно дело убивать на войне, а совсем другое – вот так. Вечером он хотел незаметно улизнуть от остальных, но два дюжих австрийца, Франц и Никлас, встали у него на пути.
– Вход бесплатный, выход – нет, – протараторил Франц скороговоркой.
Никлас, всегда молчаливый, просто показал рукоять ножа в рукаве.
– Сколько? – спросил Герберт.
– Половину всего, что у тебя есть, – быстро ответил Франц.
– Каждому, – вдруг добавил Никлас и растянул рот в гаденькой ухмылочке.
Они забрали деньги, но это было не страшно. Главную ценность Герберт спрятал хорошо и никому не показывал. Мешочек с зубами ждал своего часа.
В одиночку Герберт смог добраться до Артуа, где его застали холода, предвещающие близкую зиму. Походив по деревням, он нанялся работником к зажиточному землевладельцу. Оказалось, что Наполеоновские войны выкосили мужское население – кто ушел волонтером, кто рекрутом, но мало кто вернулся. Так что здоровый мужчина, готовый на любую работу, пришелся очень кстати, а к его ломаному французскому привыкли быстро и лишних вопросов не задавали.
К весне, когда дороги просохли, он скопил немного денег и разузнал прямой путь до Кале – того самого порта, в котором он сошел на землю Франции. Оттуда до родных берегов было всего пару десятков миль. Найти капитана, который согласится перевезти его в Англию за пару монет, труда, как он полагал, не составит…
Герберт отвлекся от воспоминаний. Только здесь, в порту, он понял, что планы оказались слишком радужными. Гроши, с таким трудом заработанные на ферме, не заинтересовали никого ни с больших, ни со средних кораблей. На континенте все еще находились крупные оккупационные армии союзников, а значит, торговля шла как никогда бойко – припасы требовались всем. Третий день он методично обходил пирсы, а по ночам кормил клопов в убогой комнатушке, стоимость которой еще более облегчала его кошелек.
Отчаявшись, он пошел в дальний конец гавани – туда, где швартовались однопарусные лодки. Глядя на них, он не был уверен, что хотя бы одна доберется до Дувра. Но выбирать не приходилось.
