Самоходчики - страница 39

Меня прооперировали и вместе с другими ранеными кинули в товарные вагоны и повезли в Москву. Везли нас в «угольных» вагонах и все стали черными, как негры, только зубы и белки глаз можно было различить. Прибыли на Белорусский вокзал, а далее, на машинах отвезли в госпиталь, находившийся в районе станции метро «Авиамоторная». Снова меня прооперировали. Через полтора месяца выписали из госпиталя и отправили в пехотное училище. Не прошло и недели, как моя рана открылась. Опять госпиталь, операция, костыли. После войны мою ногу еще два раза оперировали. При выписке отправили меня в батальон выздоравливающих. Я думал, что сразу отправят с маршевой ротой на фронт, но оттуда попал в учебный танковый полк, расположенный в Петушках.

Тяжело было думать о скором возвращении на фронт после госпитальных страданий и пехотного лиха?

Нет. Мандража или страха не было. Я был готов воевать дальше, был патриотом и легкой доли не искал. Но я видел, как тяжело было некоторым солдатам возвращаться навстречу смерти. Рядом со мной, в госпитале лежал старшина Капустин – еще из кадровых солдат. Капустин был ранен в шестой раз! Как-то он мне доверительно сказал, что уже нет душевных сил опять возвращаться на эту «мясорубку», на передовую…

Вы хотели быть танкистом?

Когда я служил в пехоте, то мы все завидовали танкистам. Мол, меньше на горбу таскают, да и под открытым небом, в грязи и в болоте, не спят месяцами.

Но никто особо не хотел быть танкистом. Смерть на костре никого не вдохновляла.

Что представлял из себя танковый ЗТП? Как Вы оцениваете подготовку полученную в запасной части?

Этот ЗТП (запасной танковый полк) был создан на базе разбитого под Харьковом танкового полка. Мы пришли на пустое место и, параллельно с боевой учебой, строили для себя землянки, оборудовали танковые полигоны и стрельбища. Так, что немалая часть времени, отведенного под учебный процесс, тратилась на стройку. Учеба шла ежедневно, по 12 часов. Голод… Мы жили в огромных, на 250 человек землянках, оборудованных двухэтажными деревянными нарами. На бревна шинель кинешь и спишь в «мягкой постели», но мы не жаловались. Многие за два с лишним года войны позабыли, что такое мягкая постель… На базе полка готовили танкистов на танки Т-34, Т-70, Т-60, и самоходчиков на СУ-76. Я попал в роту, готовившую наводчиков для танковых орудий. Стрелять меня научили неплохо.

Мне предложили остаться в запасном полку инструктором, но меня так замучил допросами полковой «особист», что я предпочел побыстрей сбежать на фронт.

Что за история с «особистом»?

Зимой несколько человек из ЗТП послали на заготовку кислой капусты, для полковой кухни. Мы поехали на «студебеккере». Когда возвращались обратно все жутко умаялись и задремали. Я сидел на откидном сиденье, в кузове. Рядом со мной разместился солдат, служивший ранее в дальнобойной артиллерии, сектант-старовер по религиозным убеждениям. Шел густой снег. Я задремал. Приехали в полк и обнаружили, что старовера с нами не оказалось. Он выпрыгнул из машины где-то по дороге и скрылся. Меня начали таскать на допросы в «особый» отдел почти каждую ночь и обвинять в пособничестве побегу. Мол, ты рядом с ним сидел и все видел. Ты виноват, что он дезертировал так, как у вас был сговор…и так далее. Всю мне душу вымотали и я был очень рад, когда оказался в другом месте, а точнее, в Мытищинской учебной бригаде САУ.