Под бушлатом военного виднелся китель ПШ, подшитый простынёй толщиною в палец. Бляха ремня разогнута. На сапогах косо сточены каблуки. Про таких говорят: бурый воин!
Всё это не укрылось от опытного офицерского взгляда. Теперь надо было быстро принимать решение. Новобранцы стоят уставшие, поражённые происшедшим. Дети ещё. Решение… Быстро!
– Сюда документы! – тряхнул азиата за шиворот старший по званию.
Тот ещё пытался сохранить гордый вид. У него это даже получалось, если не считать того, что одна штанина, полбушлата и щека были измазаны жидкой грязью. И всё же узкие глазёнки быстро-быстро забегали. Слишком грозно выглядели разбушевавшийся офицер и стоявшие рядом десантники. И он полез во внутренний карман кителя. Достал военный билет.
Офицер почти выхватил его из рук солдата. Тут же, повернувшись, медленно, но уверенно пошёл к строю, на ходу читая:
– Селяфутдинов… Узбекская ССР… Танковый полк… – Небрежно закрыл билет, убрал в карман. Приблизившись к строю, махнул ладонью Головачу.
Тот робко вышел, ещё до конца не осмыслив произошедшее, настолько быстро всё случилось.
– Почему не защищаете себя, обмундирование, товарищ солдат? – строго спросил офицер.
– Так я… товарищ старший лейтенант, я даже не понял, – замямлил Серёга.
– Понимать надо, – успокаиваясь и отдавая бойцу шапку, продолжил старший. – Тут тебе не гражданка. Тут армия! Тут всё понимать надо. А то не ровен час не то что шапку – голову снесут, такие вот звери… – он кивнул в сторону топтавшегося на месте танкиста. Повернувшись, скомандовал: – Встать в строй!
– Есть! – тоном потерпевшего ответил Головач. На ходу натягивая на голову злосчастную шапку, он вернулся на место в строю.
В то же мгновение прозвучала команда:
– Равняйсь! Смирно! Шагом марш! – Подразделение новобранцев зашагало дальше. Впереди, как и прежде, шёл офицер, с двух сторон – десантники.
Некоторое время к нему на ходу, потеряв весь бравый вид, даже слегка согнувшись, подскакивал узбек-танкист.
– Товарищ старший лейтенант, – с мольбой в голосе клянчил воришка, – отдавай документы. Не буду больше, э! Отдавай, э!
Офицер вначале шёл, не обращая на эти возгласы ни малейшего внимания. И только через несколько десятков метров, не останавливаясь, с нескрываемым презрением и отвращением взглянув на грабителя, строго бросил:
– Найдёшь меня на пересылке, вместе с командиром подразделения. – И с раздражением добавил: – Постараюсь отучить тебя быть скотиной.
Тот, поняв, что разговор окончен, незаметно приотстал и вскоре затерялся в людских массах.
Теперь Санька и Вовка, вспомнив ту далёкую историю, улыбнулись. Как же дико это выглядело тогда – два года назад. И как же обыденно, буднично вспоминалось сейчас.
«Вот и все, что произошло со мной за сравнительно короткое время? – отвлёкшись, думал на ходу Санька. – А все говорят про возмужание, про настоящих, возвращающихся из армии мужчин. В чём же оно – это так называемое возмужание? Может, в том, что я уже не обращаю ни малейшего внимания на грубость, льющийся со всех сторон в уши отборный мат? Или, может, в том, что теперь не моргнув глазом могу врать? Или же в тяготах и лишениях, перенесённых на суровой караульной службе да в холодных сырых палатках на дальних полигонах? Но таких тягот и лишений хватало дома. Взять хотя бы время, когда работал помощником комбайнёра или пас в степи гурт коров… Так в чём же оно? – отказывался понимать Санькин мозг. – К чёрту! Всё к чёрту! Домой! В Светлое! Впереди длинная, полная всего нового жизнь! А этот дурдом скоро забудется».
