Самому себе. Последний дневник - страница 3

Пятница, 11 марта 1983 г.

Стояло прохладное, свежее утро, и свет был таким, какой бывает только в Калифорнии, а именно в южной ее части. Это поистине совершенно необыкновенное освещение.

Мы объехали весь мир – по крайней мере большую его часть, – и видели самое разнообразное освещение и облака в разных частях Земли. В Голландии они очень близко; здесь же, в Калифорнии, облака на синем небе могут словно бы светиться вечно тем особым светом, который присущ именно этим огромным особенным облакам удивительной формы.

Утро было прохладным и очень приятным. Ты взбирался вверх по каменистой горной тропе все выше и выше, смотрел сверху на долину и видел ряды апельсиновых деревьев и авокадо, холмы, которые опоясывали долину, и казалось, что ты больше не принадлежишь этому миру: все осталось позади – и усталость, и уродливые человеческие взаимодействия. Все осталось далеко внизу, а ты поднимался все выше и выше по каменистой тропе. Далеко внизу осталась людская суета, гордыня, вульгарность униформ с медалями во всю грудь, нелепая вычурность странных одеяний священнослужителей. Ты оставил все это позади.

Поднимаясь по тропе, ты чуть не наступил на маму-перепелку с выводком из двенадцати или более птенцов. Они с щебетаньем разбежались по кустам. Когда ты ушел вверх от них и оглянулся, мама уже собрала их вокруг себя, и теперь, под крылом матери, они были в безопасности.

Ты карабкался несколько часов кряду, прежде чем оказаться на огромной высоте. Иногда ты видел неподалеку медведя, но он не обращал на тебя внимания. Оленей на другой стороне ущелья твое присутствие тоже не беспокоило. Наконец ты вышел на каменистое плато. К юго-западу за горами виднелось море, такое синее, такое спокойное – и такое бесконечно далекое. Ты сел на гладкий камень, который век за веком выжигало безжалостное солнце, прорезая на камне трещинки. В маленьких трещинах сновали взад и вперед какие-то крошечные существа. Царила совершенная тишина, полная и бесконечная. В небе кружила очень большая птица – здесь ее называют кондором. Природа была неподвижна, не считая этой птицы в небе и крошечных букашек в трещинах камня. Стояло безмолвие, свойственное лишь тем местам, где не ступала нога человека, – полное умиротворение.

Все осталось далеко внизу, в той маленькой деревушке, буквально все: твое «я» (если оно вообще было), твои пожитки, ощущение, что тебе принадлежит твой опыт, твои воспоминания о вещах, которые что-то для тебя значили, – все осталось позади, внизу, среди сверкающих рощ и фруктовых садов. Здесь же было абсолютное безмолвие, и ты был совершенно один.

Стояло изумительное утро; тебя овевал прохладный воздух, который становился все холоднее, и ты был полностью потерян для всего. Это было ничто и то, что его превосходит.

Слово «медитация» следует забыть. Смысл этого слова искажен. Общепринятый его смысл – «размышлять, думать о чем-либо» – банален и тривиален. Если вы хотите понять, что такое медитация, вам нужно забыть это слово, потому что невозможно измерить словами неизмеримое, находящееся за рамками всех измерений. Никакие слова, никакие системы, никакие способы мышления, никакие практики или дисциплины не могут передать его смысл. Медитация – или следует подобрать другое слово, которое не так изуродовано, искажено, превращено в банальность и в средство для зарабатывания денег, – если отбросить это слово, ты начинаешь тихо и мягко ощущать движение, которое не принадлежит времени. Но слово «движение» опять же подразумевает время – имеется в виду движение, не имеющее ни начала, ни конца. Движение, подобное волне: волна за волной, не зарождающиеся нигде, не разбивающиеся ни о какой берег. Это бесконечная волна.