– Не дрейфь, идем!
Мы оказались внутри, и нас встретила девушка-режиссер, провела в комнату с высокими потолками и коврами на полу. Я оказался в святая святых. Ребята расчехлили инструменты и стали настраиваться. Парень, который позвал меня, решил все-таки просветить меня относительно своего плана.
– Умеешь импровизировать?
– Ну… да?
– Супер! Мы пишем акустику сегодня, для радио, играем семь песен, на двух будешь с нами, ладно? Мы – группа «Этой Стороной Вверх», слышал когда-нибудь?
– Нет…
– Ничего, – с этими словами он протянул мне свой смартфон и наушники, – вот сейчас и услышишь. Твои песни здесь первая и четвертая, а в сегодняшнем плей-листе – пятая и шестая. Слушай, пока строимся.
Я ошалело кивнул, сел в уголок и погрузился в музыку. Надо отдать должное, в записи они звучали очень даже неплохо. Это был такой сырой гитарный альтернативный рок, очень английский, очень правильный. Я несколько раз послушал нужные мне песни и прикинул, что могу с ними сделать, а потом заметил, что ребята настроились. Двое сидели с гитарами, один – за фортепиано, и еще один обложился всякими стучалками-гремелками.
– Можно начинать? – спросил лидер, и когда девушка кивнула, надел наушники и придвинулся поближе к микрофону, – привет, мы «Этой Стороной Вверх», и… вот.
Они начали играть. Где-то на второй минуте произошло рождение фаната, потому что мне их музыка в акустике нравилась еще больше, чем в студийном варианте. А еще было очень приятно видеть, что им самим ужасно нравилось играть, они жили, дышали музыкой, и это чувствовалось в каждой ноте.
Когда пришло время песни с партией саксофона, я выпрямился на стуле, нацепил наушники и в панике посмотрел на солиста.
– Вот, – протянул он, – а для следующей песни мы привели с собой друга.
Он подал мне знак говорить, и я промямлил:
– Э… привет, это Марко, я… у меня есть сакс.
Барабанщик делал над собой титанические усилия, чтобы не заржать, а потом ударами палочек отсчитал ритм, и они заиграли. Через несколько тактов я тоже вступил, сначала неуверенно, пробуя свои силы, но потом расхрабрился, перестал слишком задумываться, и просто позволил музыке идти сквозь тело, минуя мозг. Стало получаться в разы лучше. Так мы сыграли последние две песни и похлопали друг другу.
После сэта я помог им собраться, а потом мы вышли в сумерки. Холодный воздух приятно коснулся моего горевшего лица.
– Пойдем с нами, выпьем, – сказал пианист, – мы угощаем.
Я кивнул, и уже через десять минут мы впятером сидели в пабе за столиком в глубине зала, и перед нами стояла пара тарелок с сендвичами и по бокалу пива.
– За удачный сэт! – предложил тост гитарист, и мы выпили, – о, кстати, я Кит.
– Алекс, – кивнул пианист.
– Я Уилл, а это Рэд, – сказал солист-басист, кивая на барабанщика, – ну а ты, значит, Марко.
– Точно. И… что это было вообще?
Они засмеялись. Я был счастлив в тот момент, но каждый из них был в пятьсот раз счастливее, потому что это выступление на тот момент было вершиной их карьеры. Да, они играли в клубах, не очень больших, но зато при аншлагах, но Эбби-роуд – это совсем другое дело, это престиж, это означало признание. Теперь они были уже не просто кучкой детишек с гитарами и перевернутым ведром, нет, они официально пополнили собой список британских рок-групп.
– Откуда, кстати, ваше название взялось? – спросил я, когда передо мной поставили второй бокал пива.
