* * *
Антонина Петровна, которая сейчас в отпуске, пришла следующим же утром. Классная руководительница оказалась женщиной под пятьдесят, полуседые волосы собраны в «бублик», на глазах – очки в неудобной на вид оправе. Одета она была в закрытое летнее белое платье, расписанное цветочками.
– Здравствуйте! – поприветствовал я гостью.
– Здравствуй. Ты меня не помнишь, Сережа? – первым делом спросила она.
– Извините, – покачал я головой.
Она вошла в комнату, я закрыл дверь и предложил:
– Чаю?
– Спасибо, но не стоит, – отказалась она и посмотрела на диван.
– Присаживайтесь, – запоздало предложил я.
Она уселась, поставила на колени сумочку, я аккуратно опустился рядом.
– Тогда давай знакомиться! – жизнерадостно заявила она. – Меня зовут Антониной Петровной, я – классный руководитель бывшего шестого «бэ» и будущего седьмого.
Да я же семиклассник! Это потому, что в школу пошел в семь лет – повезло мне в августе родиться, а не в октябре, пришлось бы еще год ждать – а начальная школа в эти времена четыре года, вот и «натикало», так сказать. Если не принимать во внимание потенциальный экстернат, учиться мне еще минимум четыре года – десятилетка же обязательная.
– А я Сергей, если сдам экзамены в августе, буду учиться в вашем классе, – представился я в ответ.
– Повезло тебе тридцатого августа успеть родиться! – улыбнулась. – Родись ты после пятнадцатого сентября, пришлось бы в первый класс в восемь лет идти. – И спросила: – А ты школьную программу помнишь?
– Помню, но немецкий как корова языком слизнула, – развел я руками. – Мама принесла мне пару самоучителей, постараюсь освоить заново хотя бы на троечку.
– Моя подруга преподает немецкий на дому, – предложила репетиторские услуги классная руководительница.
– Мама говорила, но я сначала сам попробую, – отказался я. – Алфавит уже выучил! – похвастался достижениями.
А чего мне, с абсолютной памятью? Открыл, «сфотографировал», и все – уже в голове. Мне теперь секретные документы лучше даже мельком не показывать – «развидеть» уже не получится.
– Ну, если что, мой номер у вас есть, – проявила она понимание и достала из сумочки тетрадку. – Я тебе ее не отдам, – заявила она.
– Потому что понесете дальше? – с улыбкой предположил я.
– Именно! Я в районо пойду, но только ты обязательно продолжение пиши.
– А вот, дописал вторую вчера, – выдал классной руководительнице вторую тетрадь.
– Только, Сережа… – Она замялась. – Тебе точно мама не помогала?
– Совершенно точно! – покачал я головой. – Если хотите, прямо сейчас займусь третьей тетрадкой.
– Я тебе верю, но лучше проверить, – согласилась она.
Делать нечего – уселся за стол и начал возить карандашиком по бумаге. Карандашом удобнее, стер и исправил, если что не так. Прошло минут сорок, когда Антонина Петровна сочла эксперимент успешным. Ознакомившись с содержимым, убедилась, что это то же самое, и пообещала позвонить, когда у нее будут новости. Науськанный мамой, подарил ей на прощание шоколадку – за суету, так сказать.
Не желая проблем, честно засел за немецкий.
– …Ду… Ду хаст… – отложив «впитанные» самоучители, с гитарой валялся на диване.
– Шпрехен зи дойч? – весело спросила мама, входя в комнату.
– О, я! – подтвердил я.
– Я в школе тоже его учила, – по-немецки сообщила родительница.
– А я вроде вернул и еще добавил сверху, – выговорил я на том же языке.
Акцент придется долго вытравливать, но так даже лучше – добавляет хоть какого-то реализма.
