– А я не оперативником, я воспитателем хочу тебя назначить. На курсах оперработников.
Ковалев ответить не успел, так как из кабинета вышла Вера Николаевна и негромко сказала:
– Вас просят, Семен Митрофанович.
Комиссар Белоконь собирал шариковые ручки. Он скупал их в магазинах, получал бандеролями, привозил из командировок и канючил у знакомых. Но гордостью коллекции была очень простая и очень элегантная ручка, привезенная Белоконем из Парижа: когда комиссар был в хорошем настроении, он подписывал бумаги именно этой ручкой. Полковник Орлов серьезно уверял, что ее подарил комиссару Белоконю сам комиссар Мегрэ: молодежь верила, немея от восхищения.
– Здравия желаю, товарищ комиссар, – сказал Ковалев. И добавил: – Прибыл по вашему приказанию.
– Что-то ты, брат, грозен сегодня, – сказал Сергей Петрович.
– Разрешите доложить, товарищ комиссар, – с неприступной серьезностью продолжал младший лейтенант. – Может плохо произойти, если не доложить.
– Ну, давай, – с неудовольствием вздохнул Белоконь. Ковалев доложил. Комиссар выслушал, нажал клавишу селектора.
– Следователя Хорольского срочно ко мне. С делом… – Он вопросительно посмотрел на Ковалева.
– Об ограблении супругов Веткиных.
– …об ограблении супругов Веткиных.
– Разрешите выйти, товарищ комиссар. Вы его при мне песочить будете, а это – нарушение.
– Садись! – нахмурился Белоконь. – Мне про этого Хорольского не ты первый докладываешь. Спесив да ретив, а толку – нуль.
Семен Митрофанович покорно вздохнул, но все ж таки сел он так, чтобы Хорольский, в кабинет войдя, его не заметил. Вот, может, потому-то следователь быстренько все комиссару доложил, пока тот дело листал, ловко доложил и даже улыбнулся:
– Там у меня, товарищ комиссар, зацепочка сидит. Важная зацепочка: если нажать как следует – вся поколется. И кто ее бил скажет, и за что, и где вещички, что у Веткиных взяли.
– А чем же зацепочка эта зацеплена? – спросил Белоконь.
Знал Семен Митрофанович начальника, давно знал, а удивился: до того миролюбиво, спокойно прозвучал вопрос. Хорольский сразу приободрился, потыкал в страницы пальцем:
– Валера – обратите внимание, здесь. И Валера – здесь тоже.
– Поразительно! – сказал начальник. – Пока я читаю, позвоните, пожалуйста, в справочную и попросите девушек подсчитать, сколько в нашем городе Валер.
– Валер?..
– Да, да. Зацепочек.
Комиссар снова ссутулился над листами, старательно разбирая строчки. Хорольский, осторожно прокашлявшись, набрал-таки справочную. Его долго футболили там, в справочной, от стола к столу, он тихо оправдывался, но в тоне его уже не было ни презрительного невнимания, ни иронической покровительственности. «Во учит! – с уважением подумал о комиссаре Ковалев. – Мозги вправляет – будь здоров!..» А комиссар Белоконь невозмутимо изучал «дело». И, поглядывая на него, Хорольский страдал и мучился:
– Ну почему же невозможно? Ну я прошу вас. Лично прошу… По каким признакам? Ну хоть от 16 до 26 лет пока…
Начальник закрыл папку и забарабанил по ней пальцами. Потом снял очки, долго тер усталые глаза.
– Ну, как там зацепочка?
– Сейчас. – Хорольский напряженно слушал, что ему бубнят с другого конца провода. – В общих чертах, конечно… Сколько?.. – И тихо положил трубку.
– Так сколько же «в общих чертах»?
– Что-то там… за двадцать тысяч…
– Прекрасно, – сказал комиссар. – Вот и займитесь: как раз к пенсии и закончите. Если вас с работы не попрут.
