Лидочка улыбнулась и покачала головой.
- Это уже не диета, а образ жизни. Когда к нему привыкаешь, больше не чувствуешь себя самоограниченцем. У балерин есть золотое правило: не есть много и не есть поздно. Всё просто!
- Но какие-то продукты, наверное, всё равно под запретом?
- Булочки, сахар, газировка... вот, пожалуй, и всё. Меньше соли, меньше специй. Чем проще еда - тем лучше. Овощи, фрукты... Я не испытываю нужды специально худеть или соблюдать жёсткую диету.
- Всё-то у тебя легко и просто, - усмехнулся Белецкий недоверчиво. - А по-моему, балет полон запретов и ограничений...
- Ограничения есть, конечно. Но, если я начну их все перечислять, тебе и правда покажется, что у меня ужасная жизнь, - Лидочка засмеялась. - На самом деле, все эти запреты вполне логичны. К примеру, ноги - это мой рабочий инструмент, поэтому нельзя много ходить пешком. Максимум, полтора-два километра в день. И долго стоять тоже не рекомендуется, именно по этой причине я ненавижу очереди... Нельзя же заставлять, к примеру, оперного певца постоянно кричать - он просто сорвёт себе голос! Потом, мы должны избегать травмоопасных занятий типа катания на коньках или горных лыжах. И вообще, лучше не перебарщивать со спортом, есть риск, что начнут работать совсем другие мышцы, нарастут бёдра, а они для балета неприемлемы.
- Нельзя ходить пешком, говоришь? - он приближался к ней, легко, как пушинку, подхватывал на руки и нёс по направлению к спальне. - Это мы учтём...
Она заливисто хохотала и прижималась к нему крепче, торопливыми гибкими пальцами пробегая вдоль его позвоночника, а он шутливо шлёпал её по попе и приговаривал:
- А вот нарастить бёдра не помешало бы, честное слово!
- Мне нравится, что ты носишь меня на руках, - призналась она однажды, застенчиво уткнувшись ему в плечо, как маленькая девочка. - На сцене я пока не удостаивалась подобной чести, я же не прима - так хоть в обычной жизни попробовать... Слушай, как всё-таки жаль, что ты не танцор. Был бы моим партнёром! Если у нас с тобой в постели всё так хорошо, думаю, на сцене мы бы тоже сработались, - она мечтательно улыбнулась. - Ты вообще... способный парень. Во всех отношениях. Ух, как бабы будут сходить по тебе с ума и терять голову!.. Вот помяни моё слово.
- Почему это? - он усмехнулся, впрочем, весьма польщённый.
- Чувствую. В постели ты прежде всего думаешь о партнёрше. Не о себе. Это подкупает, знаешь ли... Ты очень отзывчивый и внимательный. И это не показное, а от души...
Белецкий нежно прикоснулся к её щеке, обводя пальцем веснушки. Они ему ужасно нравились. Лидочка улыбнулась:
- На самом деле, я рыжая.
- Что? - не понял он.
- Я крашу волосы.
- Правда? - удивился он. - Я... не особо в этом разбираюсь. А зачем? Тебе, наверное, и рыжей было бы очень хорошо.
- Так положено. Сценический цвет волос у всех балерин – тёмный, светловолосым приходится использовать накладки или краситься. Вообще, все девушки из кордебалета должны быть похожи, нельзя привлекать излишнее внимание. Даже удивительно, что, при нашей внешней одинаковости для зрителей, у нас всё равно заводятся поклонники. Ждут после выступлений, дарят цветы, подарки... Скромнее, чем солисткам, конечно. Но всё же...
- Наверное, нелегко пробиться на главные партии? - предположил он. - Нужны связи и блат?
Он не особо интересовался внутренней кухней балета, но захотелось проявить внимание. Лидочка фыркнула в ответ:
