– Интересно, почему не время? – спросила, засмеявшись, девушка. Похоже, она не думала уходить.
– Потому что мы пока здесь, а завтра неизвестно, куда пошлют, – пояснил за Фёдора Назаров, поправляя руку, в повязке. – Видишь, какие мы? Погорельцы…
– Слышала, корабль потопили, вы не с него?
– С него, – подтвердил Фёдор.
– Ой… Тогда пойдёмте к секретарю, – сказала она, глянув на Василия сочувственно, и бодро застучала каблучками по ступенькам лестницы. – Не отставайте!
– Зачем нам секретарь? Нам начальник Управления нужен или комендант, – шагая за ней, ворчал Назаров.
Она остановилась у двери с надписью: «Секретарь парторганизации», кинув взгляд на Василия. Троица вступила за девушкой в кабинет, где сидел за письменным столом, погружённый в раздумья, мужчина неопределённого возраста: моложавый вид не гармонировал с шапкой седых волос.
– Александр Сергеевич, – обратилась девушка к нему, – это люди с «Нахимова».
Партийный работник, быстро встав из-за стола, пожал морякам руку и показал на диван:
– Присаживайтесь. С того, значит, света прибыли…
– Похоже на то, – смущённо ответил Фёдор.
– Пережили… Так, а члены партии присутствуют средь вас?
– Присутствуют, – ответил Василий.
– И как давно вы в партии?
– Три года.
– Прекрасно… Зоя Дмитриевна, – обратился секретарь к девушке, – надо поставить на учёт, как вас? – он посмотрел на Василия.
Василий назвал себя.
– Вот, вот, Василия Рязанцева. «Сейчас выдам направление на курсы по подготовке агитаторов, и беритесь за работу: с агитацией у нас полный завал», – сказал секретарь, проведя ладонью поперёк шеи, что означало, видимо, что пора снимать кому-то голову. – Зоя Дмитриевна, проводите молодого человека на курсы. – В голосе приказные нотки.
Он присел за письменный стол и что-то написал.
– Удачи вам, товарищ Рязанцев! – сказав, протянул листок Василию.
– Как же в таком виде? Может, завтра? Где-то переоденусь.
– Так… Вопрос серьёзный…– задумчиво проговорил Александр Сергеевич.
– Я помогу, – предложила девушка.
– Молодец, Одинцова! – воскликнул секретарь, облегчённо вздохнув.
Она шла впереди.
– Василий, поговорить надо, – обратился к приятелю Фёдор.
Девушка кинула на ходу:
– Я подожду на улице.
– Послушай, Вася, – взволнованно сказал Фёдор. – Нас трое. А тебе не кажется, что стоило бы нам и дальше держаться вместе? Мы ведь как кровные братья – на краю пропасти стояли. А теперь, выходит, дороги расходятся?
– Пока не знаю… Вы куда?
– Куда же – на корабль любой проситься. Подождём начальника Управления.
– Знаешь, как только устроитесь, сообщи, думается, и я не останусь здесь.
– Боюсь, утонешь ты на берегу, – сказал Фёдор, подмигнув. – Девка хороша, и наверняка не замужем, и на тебя смотрела так, что тебе отсюда трудней будет выплыть.
– Скажешь…– ответил, смутившись, как пойманный на нехорошем деле мальчик, Василий.
– Ладно, братишка, увидимся.
Опасения старого врача не подтвердились, и вот Полина привезла Сашку домой. С утра потеплело, сугробы заметно просели.
– Прямо весна! – воскликнула Полина.
– Что ты, – ответил Еремеев. – Мороз вот-вот ударит.
На крыльцо вышла Зина. Сашка сполз с саней, подошёл к девочке. «Здравствуй!» – протянул ей руку. Та, взглянув на мать, засмеялась и тоже подала малому руку.
– Обрадовалась, – возчику сказала Полина. – Понятно, одна всё…
– Этак-то плохо, – высказался Еремеев, почёсывая за ухом коня.
– Пойдём, Степаныч, – позвала возчика Полина, – попьём чаю, а потом разгрузишься.
