Как поживаешь, Джим?
Поживаю со всякой, какая даст, ты где был? Где виски? Ну вот, на. Хлебни-ка, Кореш.
Что это?
«Быльё». Лучший напиточек на свете. Хлебни, Сат.
Саттри подержал бутылку против света. Веточки, мусор, что-то вихрились в маслянистой жидкости. Он потряс бутылку. С желтого донышка поднялась дымка. Срань всемогущая, сказал он.
Лучший напиточек на свете, пропел Джейбон. Хлебни-ка, Сат.
Он открутил колпачок, нюхнул, содрогнулся, отпил.
Джейбон обнял пьющую фигуру. Глядите, старина Саттри хлебает, выкрикнул он.
Глаза у Саттри зажмурились, а бутылку он протягивал тому, кто ее у него примет. Черт бы драл. Что это за срань?
«Быльё», выкрикнул Джейбон. Лучший напиточек, какой только есть. Хлебни и наутро ничего не почувствуешь.
Или же ни в какое больше утро.
У-у-у господи, давай-ка сюда. Привет, Былька, подваливай к папке.
На вот, плесни в чашку, дай «Кока-Колой» разбавлю.
Не выйдет, Кореш.
Это почему?
Уже пробовали. Дно проедает.
Смотри, Саттри. На башмаки себе не капни.
Эгей, Боббиджон.
Когда старый Кэллахэн откидывается? спросил Боббиджон.
Поди знай. Когда-то в этом месяце. Ты Черпака когда видал?
Он в Бёрлингтон переехал, Черпак-то. Сюда больше не ходит.
Иди посиди с нами, Сат.
Джейбон направил его за руку. Усаживайся, Кореш. Усаживайся.
Саттри опустился на подлокотник дивана и отхлебнул пива. Джейбона он потрепал по спине. Казалось, голоса поблекли. От бутылки виски он отмахнулся с улыбкой. В этой высокой комнате треснувшая штукатурка с полосами копоти там, где под ней были рейки, это убожество, это братство обреченных. Где жизнь билась непристойно плодородно. В наплыве голосов и смеха, в вони выдохшегося пива воскресное одиночество ссачивалось прочь.
Разве нет, Саттри?
Что такое?
Насчет того, что под всем городом пещеры.
Так и есть.
А в них там везде что?
Сплошь шлам. Что вверху, то и внизу. Саттри пожал плечами. Ничего про это не знаю, сказал он. Просто какие-то пещеры.
Люди бают, одна там прям под рекой идет.
Это та, что выходит наружу в парке Чилоуи. Видать, в Гражданскую в них там всякое прятали.
А теперь-то в них там что.
Хрен знает. Спырси Саттри.
Как по-твоему, туда спуститься еще сможешь, Сат? В пещеры Гражданской эти?
Не знаю. Всегда болтали только, одна там под рекой идет, но я никогда не слыхал, чтобы в ней кто-то бывал.
Там еще реликвии с Гражданской могут быть.
А вот и одна из них, сказал Джейбон. Что скажешь, Негра?
Саттри глянул на дверь. За ними наблюдал серого вида человек в очках. Ничего не могу, произнес он. Как вы тут, мальчики? Чего попиваете?
«Быльё», Джим вот говорит.
Хлебни-ка, Нег.
Тот дошаркал до бутылки, кивая всем, глазки за очками метались туда-сюда. Схватил виски и хлебнул, вялое горло его задергалось. Когда опустил бутылку, глаза у него были закрыты, а лицо – перекрученная маска. Фух! Он дунул летучей дымкой на улыбавшихся наблюдателей. Боже правый, что это?
«Быльё», Нег, крикнул Джейбон.
Больше похоже на блевьё.
Царю небесный, голуба, я знаю, пойло это месят в ванне, но вот это точно варили в хезнике. Он смотрел на бутылку, потряхивая ее. Сквозь дымную горючку, что в ней содержалась, жирно вихрились кверху пузыри размером с дробь на гуся.
От нее напьешься, сказал Джейбон.
Нег потряс головой и выдохнул, сделал еще глоток и передал бутылку, страдальчески отвернув лицо. Когда снова смог говорить, сказал: Парни, надирался я паршивым виски, но быть мне грязным черномазым, ежли чуть было не жалею, что вот этого хлебнул.
