Сатурн, Змея и Амариллис - страница 6

Но всё это было не более чем баловством дразнящих нас ровесников. Возможно, наши родители и имели какие-то мысли по этому поводу, но я никогда не думал об Эми иначе, как о своём преданном друге. Она была милой, чуткой и доброй, в то время как мой искажённый рассудок тянулся к совершенно другого рода качествам. И в скором времени мне суждено было встретить женщину, обладавшую ими. «Кто знает, вдруг там ты найдёшь единомышленников, и что-то сможет подтолкнуть твоё воображение». Хотел бы я, чтобы слова этого непроизвольного пророчества никогда не были озвучены, и не нашли воплощения в жизни. Но всё же воздух был осквернён ими, и неотвратимый рок уже навис надо мной, как топор палача, а я, подобно приговорённому с мешком на голове, не подозревал о том, когда эта участь обрушится на меня.

Я не был бы самим собой, если бы не опоздал к началу вечера. Попав в огромный зал поместья, я понял, что его хозяин уже заканчивает свою приветственную речь. Гости столпились небольшими группами, молча и изредка кивая, воздев головы к почтенной фигуре, окатывающей их звучным баритоном с высоты второго этажа внутренних помещений. Одной рукой хозяин держался за перила, будто проповедник, стоявший за кафедрой, а другой активно жестикулировал, умудряясь не расплескать при этом наполненный бокал с шампанским. Чёрные брови спикера контрастировали с уложенными назад седеющими волосами, отчего каждое их из без того выразительное движение выделялось ещё отчетливей.

– Может ли искусство быть добродетельным или же аморальным? Можно ли осуждать человека за его попытку изобразить собственную природу во всей её неприглядности? Наш город известен своей граничащей с помешательством нетерпимостью к «порочным» произведениям. Я же считаю это нелепейшим лицемерием!

Я остановился чуть поодаль от основной группы людей и взял бокал, предложенный незамедлительно появившимся официантом, держащим поднос с напитками. Решив по возможности не привлекать ничьё внимание, пока не закончится речь, в какой-то момент я всё же ощутил на себе незнакомый взгляд, как будто кто-то из гостей обернулся в мою сторону. Но в следующий миг это чувство снова исчезло. А голос хозяина меж тем не утихал.

– Человек не является безгрешным созданием, мрак в наших душах неотделим от света, но толстолобые моралисты отказываются мириться с этим фактом. Желая видеть лишь одну нашу сторону и оставаясь слепы к другой, они низводят саму картину человека до простого наброска. Ведь без тени в фигуре нет и объёма. Но сегодня… Сегодня среди нас нет ни высокомерных снобов, ни закостенелых пуритан, только люди – живые и почитающие искусство. Угощайтесь напитками и наслаждайтесь картинами. Пускай лишь на эти три дня, но моя личная коллекция станет нашим общим достоянием!

Закончив проповедь, меценат поднял свой бокал, и собравшиеся вторили его жесту, осыпая немногими, но искренними аплодисментами. С торжественным приветствием было покончено, и гости стали медленно разбредаться по этажу. По обе стороны от просторного зала ответвлялись множественные комнаты, перестроенные по случаю под выставочные. Почти вся мебель из них была вынесена, кроме той, что размещала на себе экспонаты коллекции. Языческие скульптуры и идолы со всего света, части тел людей и животных, забальзамированные в высоких колбах из мутного стекла, богохульные рукописи и колдовские гримуары, ритуальные принадлежности всевозможных сект и тайных культов – я осмотрел всё это вскользь, но ничего в частности не захватило моего внимания сверх меры. Впрочем, я изначально приходил сюда не за этим.