– Позволь-ка тебя пощупать, – сказала она, и Тролль-сын почувствовал, как одна рука хватает его за загривок, а другая начинает шарить по его лицу.
– Открывай свою глазницу! – приказала она. – Открывай ее!
Тролль-сын подчинился и поднял веко, так что его мама смогла залезть своим грязным пальцем прямо в его глазницу.
– Хм-м, – протянула она озадаченно, поняв, что глаза там нет.
– Будет тебе, Тролль-мама, ни к чему так шебуршиться. Отстань от него, пусть принимает ванну.
Тролль-сыну было приятно услышать папин голос, но он знал, что никакой властью этот голос не обладает.
– Замолкни, Тролль-папа. Мальчишка прячет глаз! Он делает из нас дураков, шебуршись тут или нет!
Она так громко кричала, что Тролль-сын решил улучить момент и избавиться от глаза. Поэтому быстрым движением руки он забросил глаз себе за спину.
И ровно в эту секунду Тролль-мама перестала кричать.
И тогда раздался звук.
Хлюп.
Глазное яблоко упало в воду, наполнявшую ванну, и пошло ко дну.
– Что это за звук такой?
Тролль-сын сглотнул.
– Нет ни… – Но не успел он закончить предложение, как ощутил тяжелый подзатыльник. За ним последовал еще один.
– Вытяни свои руки!
Тролль-сын послушался и вытянул для осмотра обе свои пустые руки.
– Хм-м, – снова проворчала его мама, после чего оттолкнула сына в сторону и наклонилась к ванной.
– Фу-у-у, – протянула она. – Ох, ненавижу сырость.
В слепой темноте Тролль-сын услышал, как рука мамы опускается в воду. Ищет, ищет, ищет. Он знал, что уже слишком поздно. Он знал, что рано или поздно мамина рука нашарит глазное яблоко, и тогда у него будут такие неприятности, какие ему и не снились. Это будет хуже, чем тогда, когда на охоте он случайно выпустил кролика из мешка. Или когда по ошибке глотнул немного зеленичного вина из маминого стакана. Или когда он ударился большим пальцем о дверь и закричал: «Пикси шебуршивый!» Или когда он храпел. Или когда он описался в кровати. Или когда его застукали за разговором с томте. Или когда он чихнул в доме Тролль-ткача. Или когда он сказал, что хотел бы жить с Сэмюэлем Блинком.
Интересно, какое же наказание ждет его на этот раз? Две недели у Улучшителя?
– Если я найду глаз, – сказала Тролль-мама, продолжая шарить рукой по воде, – я накажу тебя так, что ты света не взвидишь. Если только не признаешься, что он у тебя, раньше, чем я его найду.
Это был последний шанс Тролль-сына. Он мог без промедления признаться, что нашел глаз, и тогда, возможно, все было бы в порядке. Ведь все, без сомнения, были бы так рады снова обрести зрение, что забыли бы о том, что он держал находку в секрете, пока не пошел в ванную. И все-таки он знал, что его отправят к Улучшителю, и поэтому, когда он попытался заговорить, то обнаружил, что слова застревают у него в горле.
– Dia… Dia… Dia… – забормотал он.
– Бла… бла… бла… что? – раздраженно переспросила мама.
Он не мог произнести это. Он не мог заставить себя признаться. Пока он держал свою тайну при себе, у него оставалась надежда. Он и сам толком не знал, на что конкретно он надеется, но ведь знание никогда не было сильным местом Тролль-сына. Все, что у него было, это чувство – чувство надежды, которое заставляло его держать рот на замке и не произносить больше ни слова. Поэтому он молчал.
Но вдруг, как раз тогда, когда его надежда уже готова была снова превратиться в страх, кое-что произошло. Раздался стук во входную дверь. Тролль-мама услышала стук и вытащила руку из ванной. Она закричала мужу:
