– Айви… – прошептал он. – Вы тоже их пленница?
Анна попробовала пошевелиться. Цепи. На груди – бомба-ошейник с таймером: 00:59:59.
– Решай, – сказал Паук, входя с паяльником. – Либо ты убьёшь его. Либо умрёте вместе.
Он бросил к её ногам пистолет.
– Выбор за тобой, Сова.
***
Деталь:
Когда таймер покажет 00:05:00, Анна вспомнит слова Линн: «Страх – это капкан. Любовь – кусачки». А Веймар, увидев её слёзы, улыбнётся: «Вы красивая, когда живая». И тогда она выстрелит. Но не в него.
Однако это будет потом. А пока… пока цифры отсчитывали секунды. А её сердце, наконец, выбрало правильную сторону.
***
Тоннели метро грохотали, как чудовище с железными клыками. Анна волочила Веймара за руку, её ноги подкашивались. Имплант в затылке жёг, превращая мысли в пепел. Протокол «Сброс» активирован. Осталось: 4 минуты 12 секунд.
– Левее! – крикнул Веймар, толкая её под арку. Пули отскакивали от стен, высекая искры.
Она едва узнавала себя в этом бегущем, дрожащем теле. Сова не дрожала. Сова не боялась темноты. Но Анна – та, что пряталась под этим именем, – теперь видела сквозь трещины в импланте. Вспышки детства: как её везли в чёрном фургоне, как Паук обещал, что боль – это награда.
– Сюда! – Линн махнула им рукой из служебного люка. – Быстрее, глупыши!
Они рухнули в узкий проход. Линн захлопнула решётку.
– Бегите к платформе F. Там выход.
– А вы? – Веймар схватил её за рукав.
– Я задержу их. – Линн улыбнулась Анне. – Ты же знаешь, как я люблю драму.
Анна хотела закричать, что это бессмысленно. Что «Омега» сотрёт старуху, как нелепую ошибку. Но тело уже не слушалось. Имплант парализовал мышцы, и она упала на колени.
– Возьми это. – Веймар сунул ей шприц с мутной жидкостью. – Вирус. Он уничтожит имплант, но может стереть память.
– Нет – Анна вытолкнула слово сквозь стиснутые зубы. – Ты не понимаешь… я хочу помнить.
Грохот взрыва потряс тоннель. Решётка рухнула. Линн, прижатая к стене, крикнула в последний раз:
– Живи! Хоть одна из нас должна…
Огненный вихрь поглотил её слова.
***
Они бежали, спотыкаясь о шпалы. Анна чувствовала, как имплант пожирает её изнутри. 3 минуты. Глаза выводили красные предупреждения: «Дыхание – 40%. Сердцебиение – 180. Рекомендую самоуничтожение».
– Держись! – Веймар тащил её, как раненую птицу.
Платформа F была заброшена. Ржавые вагоны, граффити с надписями-криками «КОНЕЦ СВЕТА БЛИЗОК». Анна прислонилась к стене, пытаясь вдохнуть.
– Введи вирус, – сказал он, прижимая шприц к её шее. – Пожалуйста.
– Нет… – Она отстранилась. – Если я забуду тебя, это будет хуже смерти.
Веймар прижал лоб к её лбу. Его дыхание смешалось с её слезами.
– Тогда запомни это. – Он поцеловал её. Губы солёные, дрожащие, настоящие. – Я не потеряю тебя. Даже если придётся переписать всю свою науку.
И ввёл вирус.
***
Анна закричала. Не от боли – от ужаса, что её «я» растворяется. Вспышки: Паук с ножом, первая жертва, вороны в парке… Всё расплывалось, как чернила в воде.
– Не отпускай меня, – прошептала она, цепляясь за его рубашку.
– Никогда.
Имплант взорвался искрами. Красные буквы вспыхнули в глазу: «Опасность потери памяти» и… глазной сканер погас. Голос «Омеги» умолк навсегда.
Но где-то в глубине, под грудой обломков, осталась она. Девочка, которая боялась темноты. Которая теперь знала, что такое плач.
И где-то еще глубже зыбко, как следы на песке, остался его шёпот: «Это не вирус… Это плацебо. Но твой разум должен поверить, что ты свободна».
