Значит, питания не было. Никакого.
Но это, в свою очередь, означает, что остановлена работа всех систем жизнеобеспечения, вся электрика, рециркуляция, теплообмен… Как тогда, интересно, еще остававшиеся в живых намеревались выжить? Запитать корабль позже? Еще обезвоживание это при наличии воды…
Какой-то бред.
– Что замер? – спросил Бакман.
– Не понимаю, – сказал Чернав.
– Погоди, – Бакман поднял палец, призывая к молчанию. – Фред! Фред, отзовись!
Он подождал.
– Ник! Луис!
– Я пока здесь, – сказал Чернав.
Бакман махнул рукой.
– Ты-то ладно. Фред!
– Он слышит? – спросил Чернав.
– Связь вроде активна. Просто не отзывается.
– И у кого из нас плохое чувство юмора?
– У него, Паша, у него.
Несколько секунд Бакман орал и колотил кулаками в стены, вызывая Сиггета.
– Дай-ка я, – сказал Чернав. – Фред, дорогой ты наш человек, сука ты, сука, ты там? Это ты? Погоди, я до тебя доберусь. Мы вместе с Гербертом до тебя доберемся.
– Паш, он не отвечает, ты же видишь, – выдохнул Бакман, привалившись к створке. – Не трать силы.
Он отсоединил от панели и откинул топливный цилиндр.
– Я ему кислородный баллон в задницу засуну, из тех, что побольше… – сказал Чернав. – Соразмерно запросам эго.
Пол под его ногами вдруг дрогнул.
– Что это? – насторожился Бакман.
– Вот, честно говоря… – Чернав нахмурился. – Похоже, Сантос включил джойнт.
– Зачем джойнт? Куда джойнт? – не понял Бакман. – Он собрался прыгнуть черт-те куда, без расчета?
– Я не знаю.
– Так, давай-ка мы…
Бакман завозился с панелью, открывающей створку.
– Черт! Черт! Черт!
Сенсоры, не реагируя, вяло продавливались под его пальцами.
– Я лучше с пульта, – сказал Чернав.
Он подбежал к двум креслам, на одном из которых заледенел Эльдурссон (тоже вопрос, почему без скафандра?), и шлепнул ладонью по боковой консоли. Всплывший сенсорный экран запросил подтверждения.
– Что там? – спросил Бакман.
– Сейчас.
Чернав воспользовался карточкой оператора, приложив ее к слепому зрачку сканера.
– Ну!
– Секунду.
Чернав выбрал на осветившемся экране опцию открытия створок. «Открытие аварийное, – предупредила его корабельная система. – Вам необходимо принять меры безопасности». Чернав нажал «открыть».
– Готово!
Гермостворки, словно нехотя, поползли в стороны. По переборкам балкера, казалось, загуляли волны, деформируя его корпус. Эффектная иллюзия, возникающая во время выхода джойнт-реактора в режим «прыжка».
– Луис что, идиот? – крикнул Бакман.
Они побежали в двигательный отсек. Чернав вырвался вперед. Моргал красный свет. Подъемник был застопорен. Значит, на поворот и вниз, вниз по ступенькам.
– У нас десять минут! – крикнул Чернав.
– Осознаю! – догнал его вопль Бакмана.
Чернав протиснулся через узкую щель не до конца разошедшихся створок и оказался в аппаратном зале.
Зал был пуст.
– Что, что там? – спросил Бакман.
Он просунулся следом за Чернавом, но лишь верхней половиной тела.
– Никого, – сказал Чернав. – Рюкзаки.
– Дьявол!
Бакман пропал. Сквозь его ругань послышалось жужжание маховика. Одна из створок поползла, расширяя щель.
– Луис, – позвал Чернав, оглядываясь. – Ник.
Аппаратная мигала огоньками. Большая часть топливных элементов сидела в гнездах.
– Ты не стой, – сказал Бакман, появляясь в зале, – ты джойнт глуши. Если не поздно.
Он двинулся к пульту и остановился.
– Вот-вот, – сказал Чернав, – а джойнт-то не запитан. И вообще, не понятно…
– Значит, надо к реактору!
Бакман дернул Чернава за рукав, увлекая за собой. Они устремились в боковой проход. Шахта плыла и изгибалась. Чернав, хоть и бежал, казалось бы, прямо, все равно дважды здорово засадил плечом в стену.
