Не уступил!
Мясо жевалось медленно. Вязирка морщился – соль сплошная. Вскипела вода, и он бросил в нее горсть чайных листьев, перемешанных с травками. Целый джуд у него такой смеси был заготовлен еще с весны, когда в растениях бродил сладкий сок. Каждую травку Вязирка попробовал на вкус.
Тетушка Забун, когда он угостил ее своим чаем, долго катала глоток во рту. Лицо ее было непроницаемо.
Потом она проглотила напиток.
– Интересный вкус, Вязир, – сказала она. – Очень необычный.
Вязирка был горд.
Эх, что ж! Чай так чай! Утром на пустой живот и чай пользу приносит. Надо было, конечно, с вечера хотя бы половинку лаваша припрятать. Вязирка каждый раз обещал себе чуть-чуть, но приберечь на утро, и никогда у него это не получалось. Не выходило, и все тут! Даже когда удалось отложить патыр, ночью он встал и доел его. Сокрушался, конечно, потом, но что поделаешь?
Вязирка плеснул чай из котелка в пиалу.
Пил степенно. Отдуваясь. Чувствуя, как выступает на лбу пот, как промокают подмышки. Хорошо! Жажда и соленый вкус на языке, вызванные мясом, утихли со второй пиалы. Третью пиалу уже можно было смаковать.
И Вязирка смаковал.
Солнце подпрыгнуло, яростным золотым кружком показалось над стеной, бегущей вкруг хижины. Тут уж за ним следи не следи, а все равно проглядишь, когда оно повиснет над макушкой. Вязирка махнул на него рукой. Воздух прогревался. Зыбкий холодок, заползавший ночью под одеяло и крутившийся по рассвету у ног, растаял.
Вязирка вздохнул.
Все-таки пора идти. Много, много дел. С одной стороны, хорошо, что их много. Тебя и покормят, и с собой что-нибудь дадут. И думать ни о чем не надо, кроме того, как работу выполнить, чтобы побыстрей да потолковей. А с другой стороны, сидеть и пить чай – лучше. Видел Вязирка, как купцы в Коркане дела ведут. Дремлют на коврах. Подушки, кувшины, фрукты, кальяны диковинные. Ханыки цветастые, дорогие. Приходит покупатель, они с ним беседу ведут. Как отец, как мать? Как дети? Да будут благословенны ваши дни! Да будет свет в ваших душах и вода в колодцах! Товар сам собой продается. Тюк туда, джуд сюда. Вам верблюд и вам верблюд. Знай только чаю гостям подливай.
Очень такое умение вести дела Вязирке понравилось. Когда-нибудь и он сядет в Коркане, а то и в Буххаране, чтобы патыры и дыни из аяла продавать. Разляжется. Проходите, пейте чай, пробуйте.
Так Вязирка мечтал.
А вечером после дел он, конечно, шел бы в свою хижину… Нет! У него был бы достум в два этажа! Почти дворец! И Джабни встречала бы его, выбежав с женской половины, любимая и нарядная.
Вязирка так задумался, что окунул пальцы в пиалу, когда хотел допить чай. Ай-яй-яй! Он затряс рукой. Хотя чай остыл, все равно было неприятно. Все. Все! Он выходит.
Вязирка вылил чай под куст, растущий у дома, прибрал очаг, подмел двор, охлопал ладонями ханык и шавары и, затянув пояс, выступил на улицу. Огляделся – никого, рано, он первый. Никто раньше не показался. Заулыбался Вязирка.
Сначала он сходил к бабе Айсе. Три хижины вперед, две налево. Знакомый путь. Помнить ничего не надо. Та уже хлопотала у очага. Налепленные из теста патыры лежали в три ряда. Вязирка и сосчитать не смог. Больше пяти! Много! Три по пять, на всю семью и, возможно, Вязирке. Белые, с крапинками зелени, вкусные даже на свой непеченый вид. Баба Айса ловко закидывала их, прижимая к жарким стенкам печи. Как руки и агтык не обжигала? Удивительное дело!
