Это чудо танца, чувства и эмоции танцоров, необычность созданных на сцене образов поразили. Зал захлебнулся аплодисментами, люди вскакивали с мест, одежда падала на пол, но никто не обращал на это внимания. Такого никто никогда не видел. Танец повторили еще два раза.
А потом, переодев костюмы, солисты подарили всем «Венский вальс» под музыку Штрауса. Платье солистки было сшито из белых тюлевых занавесок. И эта летящая стремительность, изящество, легкость движений поставили последнюю точку в сомнениях, получится ли так же научиться танцевать. Разговоров и обсуждений концерта хватило на долгую неделю.
На другой день по дороге в школу Света не умолкала, расписав мальчишкам и понравившийся стук кастаньет, взрывную мелодию, чечетку и, как сказала мама, «любовь в танце».
Занятия кружка строились под график работы Геннадия Васильевича, переносились, если у него были срочные операции.
Вечером мальчишки принесли Свете домой большой пучок нераспустившихся верб. Иван пошутил:
– Возьми, подаришь своему Геннадию Васильевичу. Ты же в него влюбилась!
Света вспыхнула:
– Кто влюбился? Думай, что говоришь! Я книжку ему от нас подписала. Вот: Борис Полевой «Повесть о настоящем человеке». Что ты в любви понимаешь? Я его просто уважаю. А вы? Разве вы его не уважаете? Елена Григорьевна говорила учителям: «Геннадий Васильевич стремится сделать из моих кружковцев гармоничные личности. Чтобы через танец помочь каждому познать свою индивидуальность, культуру других народов». Что вы ко мне пристали? Пошли скорее, а то опоздаем.
Геннадия Васильевича завалили книгами и открытками. Он был взволнован. Поблагодарил за вербы и подарки, сказал:
– Пусть моя хозяйка обрадуется весеннему привету!
Но занятие не отменил, был строг, суров, терпелив, вновь и вновь заставлял махать ногами и приседать. В конце распределил всех по парам, обрадовал:
– Начинаем готовить русский народный танец к районному смотру в мае.
Света всегда незаметно рассматривала преподавателя, его подтянутую фигуру, немножко надменное лицо, когда он при разговоре смотрел прямо в лицо, говорил решительно, немногословно. Но его рыжие глаза были добрыми, и хотелось прикоснуться ладонью к густому светлому чубу.
Она начинала понимать старшеклассниц, которые повально были в него влюблены, писали записки, назначали свидания. Но в городе у Геннадия Васильевича была невеста.
И в канун Международного женского праздника Света вдруг вспомнила про вербы.
Зима была снежная, но в середине февраля неожиданная оттепель вместо снегопадов принесла ледяной дождь, который сразу опустил сугробы. Днем дороги начали заполняться тающим снегом, ночные морозы выжигали воду, и эта борьба наступающей весны с угрюмостью стылой зимы продолжалась полмесяца.
После школы Света зашла к подруге, но ту мать не пустила в лес. Солнце уже ощутимо грело правую щеку, когда Света добралась до огромных зарослей краснотала далеко за больницей на берегу реки. Темные колпачки с почек распустившейся вербы давно соскочили, и теперь из снежных сугробов поднимались и буквально светились на солнце ожившие ветки проснувшегося кустарника.
Проваливаясь по колено, Света набрала полные сапоги снега, но этот азарт нарвать побольше пучок, чтобы подарить учителям, подружкам, заставлял лезть в глубину куста.
На обратной дороге решила срезать угол, чтобы не идти через плотину, а рискнуть и перебраться через край оврага по льду.
