Подумав: «Не надо спрашивать, что в чемоданах, это уже нет. Не делают так», он спросил:
– Что в чемоданах?
Софья без лишних эмоций ответила:
– Одежда и документы для вашего императора. Что за документы – все узнают после дня Мико.
– Ладно, – сказал Святослав. – На сколько ты приехала?
– На… Минимум месяц.
Они пришли к отелю и начали входить в него по очереди. Они пришли в тринадцатый номер. Сняли обувь.
– Поставь к стене, – сказала Софья, поставив чемодан к стене, после чего Святослав поставил чемодан туда же.
– Так. Садимся на кровать в треугольник.
– Зачем? – возник вопрос у Святослава.
– Надо, – Оливия села к подушкам.
Софья подошла к Святославу, обняла его и нашептала на ухо:
– Какие у тебя красивые глаза, – и села на кровать рядом с Оливией.
Сердце Святослава забилось быстрее, он ощутил, насколько тяжёлый.
– Ты опять, Софья, сколько можно?! Святослав не обращай внимания, она так уже третий раз делает.
– Трудно. – Святослав всё-таки пришёл и сел на кровать.
– Начинай, – сказала ему Оливия.
– Я… Родился в Оливии.
Софья пригляделась.
– Ложь.
– Конечно, ложь, у него сердце бьётся, как у… Не знаю у кого. – Оливия вздохнула. – Тебя, наверное, интересует, почему мы сейчас в отеле, а не в ратуше?
– Неа. Вообще без разницы.
– Ратуша разрушилась изнутри, – продолжила Оливия. – Люди клали, чтобы император потратил их на украшения к дню Мико. Но люди оказались слишком великодушными.
– Не могла же она упасть так просто, – сказала София.
– Кто-то сделал надпил на этаже с монетами, поэтому она упала.
– А сколько там было денег? – спросил Святослав.
– Сто-двести платины императора, но в итоге появилось больше, чем четыреста платины золотыми монетами.
– Оттуда у народа так много денег? – спросила София. – Казна больно большая?
– Я не знаю, – сказала Оливия. – У нас щедрый правитель, но… Столько…
– Откуда ты узнала, что там именно четыреста платины? – спросил Святослав.
– В основном там были монеты номиналом пятьдесят золота. Абсолютное большинство. Процентов девяносто, но не меньше, чем восемьдесят пять. На вид там их не меньше шести тысяч.
– Под таким весом любой пол сломается, – сказал Святослав.
– Он укреплён самой дорогой и прочной древесиной, а точнее, двадцатисантиметровыми брусами. Этот пол может выдержать несколько тонн.
– А, так да… – почти шёпотом сказал Святослав.
– Ты знаешь об этом что-то? – спросила Оливия у Святослава.
– Почти ничего. Я в этом не участвовал и даже не был в городе. Всё, что я знаю, узнал полчаса назад или чуть больше.
– Это правда, – сказала София.
– А я не знал, – ответил Святослав.
– Правда, – с недоумением сказала София.
– Тут мы подходим к тому, что человек не боится отвечать и вообще не боится вопроса. Почти что невозможно узнать, что сейчас говорит человек, но ясно, что либо он не сделал ничего плохого, либо не боится рассказать о своём поступке.
– И сарказм ещё, – добавил Святослав.
– И сарказм ещё, – повторила Оливия.
– То есть человек должен бояться вопроса?
– Можно и так сказать.
– Святослав, что ты чувствуешь, когда смотришь мне в глаза? – сказала София.
Он лишь вздохнул.
– Грусть, тоску, беспомощность, отчаяние, – совершенно спокойно сказал он.
– Почему? – продолжала она диалог.
– Ну… Секрет. Не хочу об этом говорить.
– Ложь, – сказали они обе одновременно.
– Не хочу об этом говорить с вами. У меня было два человека в жизни, которым я доверял. Правда доверял. Но даже им я бы такое не доверил.
