– Елизавета Алексеевна, – она даже снизошла до просьбы, – сходим! Я горничную кликну.
Лиза небрежно пожала плечами и, тщательно скрывая свою радость, повела истомившуюся даму к старой мельнице. По дороге они сплели роскошный венок из луговой ромашки и Полина, одержимая идеей, бесстрашно пошла по шатающимся мосткам до самой середины заводи. Лиза не отставала, даже угрюмая горничная потащилась за ними следом. Вода внизу завивалась мелкими бурунами, создавая впечатление дышащего организма. Полина Александровна испуганно ахнула и готова была броситься обратно, но Лиза зашептала быстро:
– Бросайте, бросайте!
Венок опустился на воду и плавно заходил по кругу, приближаясь к центру водоворота, убыстряя и убыстряя свое движение… Горничная взвизгнула панически и помчалась на берег, топоча башмаками так, что мосток затрясся уже совсем угрожающе. Вскоре её голова замелькала между прибрежными кустами: испуганная девка мчалась прямиком в усадьбу.
Митя появился на берегу, когда белые ромашки поглотила зыбкая муть, а Полина нагнулась над водою, стараясь расслышать заветное пророчество… Лизе оставалось только слегка подтолкнуть даму, что она и сделала, резко переступив с ноги на ногу. Хилое сооружение качнулось, и Полина Александровна со страшным воплем полетела во влажную бездну…
Елизавета вовсе не хотела никаких трагедий и выбрала место, где омут хоть и был устрашающе быстр, но едва ли доходил до пояса даже десятилетнему ребенку. Однако, перепуганная Полина действительно была близка к смерти. Упав плашмя на воду, не попыталась встать на ноги, а упорно пыталась плыть, при этом истошно вопила и давилась волнами, поднятыми своими бурными действиями.
Князю пришлось изрядно потрудиться, вытаскивая перепуганную красавицу на сушу. Его великолепные сапоги наполнились водою, костюм покрылся бурыми пятнами грязи. Митя отдал страдалицу на попечение горничной (которую, встретив по пути, вернул обратно!) и строго приказал вести барыню прямиком к дому. Проводив угрюмым взглядом две ковыляющие фигуры, Митя поворотился в сторону неподвижной Лизы, так и оставшейся на мостках.
Лиза поняла: расплата близка и будет беспощадной. Брат приближался с мрачной решимостью на лице, хлипкие брёвна так и стонали под его тяжелыми шагами. Сумрак, сгустившийся еще больше – в одно мгновение, разом! (будто бы тьма шагала впереди фигуры брата, делая её расплывчатой!), представлял Лизиным глазам картину еще страшнее… Казалось, нечто неведомое (уж не сам водяной ли?!) приближается с горящими гневно очами…
Княжна не раздумывала более: сделав несколько торопливых шагов к центру плотины, зажмурилась и безмолвно бросилась в воду. Нет, не туда, где недавно барахталась Полина…, прыгнула в самую середину Лешачьего омута! Вода алчно сомкнулась над её головой и закружила сладко, будто старая нянька прижала к своей груди, припевая и баюкая. Лиза и не знала, что расставаться с жизнью так просто и совсем не страшно… Только откуда-то снизу поднималась ледяная волна, окутывая ноги, подбираясь всё выше и выше. Но какое это имело значение? Лиза, наконец, обрела то, чего ей всегда не хватало – умиротворённость. Она покорно закрыла глаза, в последнюю минуту гаснущим сознанием – с вспыхнувшим неожиданно страхом! – понимая, что ледяная струя коснулась сердца…
Наверное, она умерла и попала в Ад. Расстаться с жизнью добровольно – тяжкий грех. Конечно! – за неё уже принялись черти, сдирают кожу с рук, с ног… а во рту страшная горечь и ужасно щиплет нос.
