После скандала Елена вернулась с разговором к Гале.
– Я что приходила… Платье готово? – Сычёва ещё не отошла от ругани с матерью.
– Что это? – Галя взглянула на щеку, на которой пылало багровое пятно.
– А это, – женщина аккуратно приложила пальцы. – Это подарочек от любящей матери.
– За что? – удивилась Галина.
– За правду.
Забрав пошитое платье, Елена предложила привести Анечку в гости на время работы Гали.
– Юлька скучает по твоей дочке, – с лёгкой улыбкой дополнила женщина.
Потом поблагодарила за готовый заказ и направилась к дому.
В душе у Елены было какое-то смятение. Она вспоминала, как радовалась, когда мать приезжала к ней в больницу, ведь за восемь лет они виделись всего лишь во второй раз. Все эти годы женщине, часто вспоминавшей маму, очень не хватало её тепла или какой-то заботы. Лена никак не могла понять, что именно хотелось чувствовать от родной матушки. Наверное, хватило бы и простого ласкового слова.
Ей было обидно до глубины души за поведение Авдотьи и за выброшенные, вот так запросто, резкие слова. Ленка не могла взять в толк, почему у кого-то матери, как ангелы небесные, любят и берегут своих детей, а вот ей не повезло.
– Надо взять себя в руки, – подходя к дому, размышляла Сычёва, – она это заслужила!
Преодолев путь от вокзала до квартиры ближе к вечеру, Кузьминична устала до такой степени, что ощущала всем нутром, как хочется есть и спать. В поезде выспаться не удалось – дурные мысли одолевали женщину из-за поступка Лены.
– Костенька, поторапливайся, открывай дверь, – поспешно воскликнула Авдотья, стремясь как можно скорее попасть в квартиру. – Ох, ноженьки мои! Дорога меня вымотала!
Заходя внутрь, женщина сразу заметила чемоданы в прихожей.
– Кто это у нас тут? Гости? – громко произнесла, снимая туфли. – Петя, ты дома?
Навстречу жене и сыну вышел Пётр Ильич, а за ним, опираясь на трость, не спеша засеменила его мать Дарья Фёдоровна.
Авдотья Кузьминична стояла как вкопанная. Она не могла поверить своим глазам. В её квартире во всей красе предстала свекровь, которую невестка когда-то со скандалом выгнала, не впустив на порог.
Быстро прочухавшись, Кузьминична пнула ногой ближайший чемодан.
– Это куда ты собрался? На отдых?
– Авдотьюшка, – подошёл Пётр Ильич к жене. – Наконец-то ты вернулась.
– И, как вижу, не вовремя, – женщина смотрела на мужа, ожидая внятного ответа.
– Радость моя, дай мне сказать, не перебивай, – Пётр взял жену за плечи. – Я никуда не уезжаю. Это чемоданы мамы. Я привёз её жить к нам.
– Что?! – у Кузьминичны перекосилось лицо от ужаса. – Жить? Сюда? Я не ослышалась?
– Мама совсем старенькая, ей просто необходима наша помощь.
– Чтобы сегодня же отвёз её обратно, – прошипела на ухо Петру Авдотья. – И без разговоров.
– Так нельзя, что ты такое говоришь.
– Повторяю в последний раз – куда хочешь вези, но чтобы её здесь больше не было. Иначе…
– Молчать! – неожиданно выкрикнула Дарья Фёдоровна, стукнув тростью пол.
От громкого звука Авдотью передёрнуло.
– Забыла, где живёшь? – продолжала свекровь, медленно шагая к невестке. – Это квартира академика Лебедева – моего отца! Я здесь полноправная хозяйка! И только ради Петечки позволяю тебе оставаться на моей жилплощади!
– Мамочка, тише, тебе нельзя волноваться, – обратился Пётр к разозлившейся матери. – Я же предлагал сиделку, ты отказалась…
– Что? Сиделку? На черта мне какая-то там посторонняя женщина, когда у меня есть родные люди? Зачем платить кому-то, жить нужно экономно! Впредь я буду вести список необходимых покупок. Я же тебя учила, Пётр, вести домашнюю бухгалтерию! Всю квартиру захламили бесполезными безделушками, вынести всё на помойку, а что-то продать! Все денежные поступления мне на хранение! Не нравится? Вот Бог, а вот порог!
