– Палатами?.. – прервала бороду Кася и не узнала свой голос, таким тихим, слабым и хриплым он был.
– Ну а ты как думала, голуба? – внезапно перешла на «ты» борода. – Больница скорой помощи, город-герой Минск. Слыхала о таком? Ты вообще помнишь, кто ты и что?
– Пппомню… – попыталась кивнуть Кася. – Меня Касей зовут, мужа Евсеем, дети Сымон и Ядвига.
– Мать моя… Свихнулись уже совсем… Ядвиги да Сымоны у них… Хотя чего хотеть с мужем-то Евсеем.
– Нормальные имена, – обиделась Кася. – Между прочим, у мужа так прадеда звали, а о певице Ядвиге Поплавской вы не слыхали?
– Во! Это я понимаю! Реакции возвращаются, а значит, интерес к жизни тоже. Поплавская… Так и надо было сына Александром называть. Чтобы, значит, как Тиханович. Ладно, ладно, шучу! – примирительно подняла руки вверх борода. – В общем, голубушка, доигрались вы тут немножко. Анализы шалят, что немудрено от такой жизни. А кто в такой жизни виноват? А вы сами и виноваты. Взвалили на себя то, что вам не под силу. Да, знаю, многим под силу, сейчас скажете вы. Но вы же и не многие, правда? Зато этим самым «многим» не под силу то, что под силу вам. У каждого своя дорога, свой организм, свои биоритмы, своя конституция, своя психика, своя выносливость. А вы немножко сели не в свои сани. Вот вас эти сани и того… Прихлопнули малость. Теперь лежим, заказываем этому вашему, как его… Евграфу? А, Евсею, да. Заказываем ему, значит, мандаринчики и гранатовый сок литрами, а то гемоглобинчик-то тоже слегка офигел от вашего образа жизни. Лежим и радуемся. Очень сильно радуемся! – строго добавила борода, поднимаясь со стула и направляясь к дверям. – За ангедонию буду приходить и лупить! Понятно?
«Нормально так полетала…» – успела подумать Кася, впервые за долгое время проваливаясь в спокойный и почти счастливый сон.
Куда приводят мечты. О принце
Уже подходя к подъезду, Юля все-таки наступила ногой в глубокую лужу.
«Блин, ну вот как так-то, а? Ну в двух шагах же от дома! Вот если не везет, то везде и сразу, тьфу… Теперь до утра не высохнет же. Как завтра на работу идти?» Юля скрипнула дверью, зашла в темный воняющий мусоркой подъезд и почти на ощупь добралась до лестницы, ведущей к лифту. «Еще и лампочки нет который день… Не дом, а сарай. А вроде такие приличные люди живут…»
Войдя в квартиру, Юля сразу поморщилась. «Опять Генка что-то спалил» – не успела подумать она, как к ней наперегонки кинулись мальчишки. На щеке у Ромки большая царапина, у Славки под глазом феник. Юля охнула:
– Слава! Ну откуда! Как? Что произошло?
– Мам, да ты не переживай, все нормально, я живой, это мы с Коляном подрались, так, слегонца, уже помирились.
– Ладно, иди, я счас что-то придумаю, холод хоть прикладывал?
– Неа! – донеслось уже из комнаты.
– А у тебя что, Рома? А ты с кем подрался?
– А я с дерева упал.
– Тоже весело. Уже не спрашиваю, что ты на нем делал. Ладно, тоже иди. Горе мое.
– Мам, а ты что-нибудь вкусненькое принесла?
– А ничего, что руки у меня уже до колен, как у орангутанга, от пакетов ежедневных? Трое мужиков в доме, а все на мне! И никто палец о палец не ударит, чтобы помочь! И даже мысль такая в голову не придет! – Юля села на своего любимого, но уже так осточертевшего за эти годы конька. – Гена, ну а ты хоть бы вышел, я не знаю, совсем уже совести нет, хоть пакеты забери что ли. Генка, ты меня слышишь?
Гена появился из кухни, тщательно вытирая руки о вытянутые на коленках старые треники и как-то странно прихрамывая.
