– Не умничай, – нахмурился старший брат.
– Но я так хороша в этом, – хихикнула Катя.
Он приподнял бровь, и её лицо смягчилось.
– Я ничего не скажу. Просто береги нашу девочку.
«Нашу девочку», – подумал Артём. Если бы только Пелагея была его девочкой. Если бы только он пошёл за ней раньше... Если бы только он не поддался страху, что их различия на самом деле разделяют их. Но это была древняя история, и он больше не хотел об этом думать. Не было смысла зацикливаться на «должен был бы», «мог бы был», «должен был бы быть» в жизни. Как говорится, история не имеет сослагательного наклонения, и точка.
Он будет её охранять, потому что это его долг.
– Я буду, – Артём кивнул Кате и направился к входу, когда она его окликнула.
– Сделай мне одолжение, переверни табличку, – она широко улыбнулась, когда он хмыкнул. – Спасибо!
– Кстати, сестрёнка. Есть новости о том, сдали ли они другую квартиру? – спросил Артём, решив, что у него есть ещё несколько секунд, чтобы убить время. Студия Катя была соединена с другим помещением, которое раньше занимал магазин игрушек Марии Шишовой, но когда она упала и сломала бедро год назад, у неё не было выбора, кроме как закрыть заведение. С тех пор помещение пустовало. Все в Травнинске ждали, что оно когда-нибудь откроется, потому что Мария была не просто владелицей и единственным сотрудником магазина. Она делала классные игрушки, пользуясь разными техниками, от вязания до валяния шерсти, резьбы и выжигания по дереву и много чего ещё. Потому к ней приезжали даже из столицы, а часть она продавала по интернету.
Евгений Петрович, сумасшедший старик с кучей свободного времени, даже принимал ставки. Последнее, что слышал Артём, было то, что пул довольно сильно поднялся. Конечно, азартные игры были незаконны, но участковый предпочёл проигнорировать конкретный случай. Евгений Петрович, бывший учитель математики, был безвреден, и если это удержит его от того, чтобы приставать к Артёму по поводу уличного освещения, которое установили в прошлом году на улице Советской, то он сможет продолжать принимать ставки.
– Пока нет. Я просто надеюсь, что тот, кто переедет, будет таким же милым, как Маша, – ответила Катя.
– Я тоже на это надеюсь.
– Да уж, мы все этого ждём. Она была лучшей соседкой, и дети всегда тащили сюда своих родителей, чтобы они посмотрели не только на её игрушки, но и на мои работы. Благодаря этому у меня было так много продаж.
– Я уверен, что тебе повезёт, и ты найдёшь кого-то замечательного, – заметил старший брат.
– Я надеюсь на это.
Артём положил сестре руку на плечо.
– Просто поверь. Увидимся сегодня за ужином, – он сжал её и опустил руку обратно.
– Я слышала, ходят такие слухи, что у Миши большие новости, – сказала Катя, и Артём остановился.
В свои двадцать семь Михаил был четвертым в роду братьев и сестёр Вишняковых. Хотя он часто держался особняком, но оставался человеком, к которому обращались большинство членов семьи. Он был тихим, застенчивым, и, вероятно, поэтому чрезвычайно проницательным. Возможно, ему не хватало гена экстраверта, но он компенсировал это сухим остроумием, которое заставляло людей смеяться или задумчиво чесать головы.
– Как я могу не знать об этом? – спросил Артём, радуясь тому, что его не оставляют в неведении. Обычно он на правах самого старшего первым узнавал обо всём в их семье, или, по крайней мере, так думал. Если были новости, он всегда оказывался первым посвящён во все детали.
