Наступают неизбежные неловкие паузы.
– Ну и как у вас в целом? – Он задает мне вопрос. Его взгляд блужает по тарелке с едой.
Сердце в груди отчаянно колотится, наверное, даже другим слышен этот грохот.
– Так, как нужно, – сглотнув подступивший к горлу ком, говорю я. – А у вас?
На секунду теряясь, он, кивая головой, равнодушно молвит:
– Превосходно. – Конечно. Еще бы. Бриллианты на её шее – его рук дело?
Я приступаю к десерту.
Чувствую, что Джексон мне лжёт или что-то недоговаривает. Уходя в свои мысли, я неосознанно сообщаю:
– Ей повезло. Ты же такой, – сообразив, что мой мозг несет бред вслух, я замолкаю, глядя на его озадаченный вид. – Ой, – увеличив тон голоса, говорю я. – Прости, я просто…
Что я несу? Щеки горят от стыда. Я смеюсь, чтобы устранить неловкость. Но Джексон не оставит это так.
– Какой? – оживленно спрашивает Джексон. Ему понравилось, что я так выразилась? Сразу-то так очнулся от своей серьезности и устранил гнев. Его глаза запылали огнём, который, возможно, виден только мне.
– Мужчина… э… м…
Черт, что я сказала?! Как я могла проговориться? Теперь приходится оправдываться.
– А раньше я был женщиной? – с издевкой объявляет Джексон.
Он не разучился смеяться? Так вот что его оживляет.
Мой мозг отключился с самой первой минуты встречи с ним. Не понимаю, что происходит со мной?!
– Нет, я хотела сказать… – смеюсь снова. – Не бери в голову. – Я убираю назад, обрамленные у лица локоны, ощущая мокрый затылок. Жарко. Очень жарко.
– Ревнуешь? – звучит игриво из уст Джексона. Он насмехается надо мной?
Я давлюсь и начинаю кашлять.
– Кхе… – Пью напиток. – Что? Как ты мог подумать?
– Скажешь, что я ошибаюсь? – соблазняющим тоном сообщает он, бродя взглядом по мне. Улыбка по-прежнему сохраняется на его лице.
– Нет, то есть да, ты ошибаешься, – отрезаю гордо я, убирая дрожащие руки вновь под стол.
Почему так тяжело думать в его присутствии?
– Я понял тебя. – Он смотрит на меня в упор, продолжая: – Нервничаешь?
– Нет, ты что? – уверяю его я, делая изумленную от его слов гримасу. – Как ты мог… – смеюсь я, – совершенно нет.
– Я же вижу, – прикрывает он рот ладонью, дабы не расхохотаться. «Снова поглощает эмоции».
– Все в порядке, просто мне душно, очень… – Я показываю ему, что мне не хватает воздуха, дергая несколько раз платье в области груди. Эта открытая часть моего тела не раз за вечер подвергается осмотру зелеными глазами деляги.
– После ужина можем прогуляться по ночному городу, если ты не будешь против, – предлагает Джексон, интеллигентно употребляя десерт – «Тирамису».
– Отличная идея! Хочу сказать, что в Мадриде, – удачно перевожу тему о погоде, – в летнее время очень жарко, поэтому я стараюсь гулять вечером и…
Джексон обрывает меня на полуслове:
– Со своим парнем?
Зачем я проговорилась ему про Даниэля? Он же теперь тысячу вопросов будет задавать.
– Я имела в виду «гулять» в широком смысле слова, – показываю я руками. «Боже… Милана, ты бы себя видела со стороны».
– Вот как, – сухо отзывается он.
Я не понимаю значение действий, слов, которые говорю.
Мои чувства к Джексону давно уже в прошлом. Наша история закончилась ещё тогда, в аэропорту, когда мы расставались друг с другом.
Между нами многое стоит даже сейчас. Я до сих пор, кажется, испытываю приглушенное, но заметное чувство обиды на своего отца, Марию. Мне стыдно за то, что я в своё время предала Джексона, а он не рассказал мне всю правду о семье, которую скрывал его отец. У каждого из нас сейчас прямо противоположные цели и стремления в жизни, поэтому мы не имеем шанса на отношения. Он пуст, как бездна.
