Я смеюсь.
– Анна, а ты умеешь интриговать дочь!
– Конечно, умею, – подтрунивает мама. – Марк, ты так хорошо знаешь Мадрид. Ты бывал здесь ранее? – Мама достает чашки для чая из сервиза, который мы используем в редких случаях. Как она часто выражается: «Пусть стоит. Жалко использовать». Сейчас тот самый редкий случай.
– Я здесь жил, – улыбается он. Мы с мамой перебрасываем друг на друга ошарашенные взгляды.
– С-серьёзно? – переспрашиваю с удивлением я, разливая чай по чашкам.
– Да, – тепло улыбается он. – Я родился в Севильи, но потом переехал в Сиэтл, познакомившись с Эндрю и Аннет Джеймс. – То есть родителями Ритчелл. – А летом я часто приезжаю в Мадрид, Севилью, бываю на разных модельных конференциях, проводимых в Испании.
Мои уши не верят, что Марк, оказывается, родился в Испании. Вот почему они с мамой смогли так быстро найти общий язык. Их судьбы похожи. Но что с его семьей? Есть ли она у него?
– Как и моя мама! – развожу я руками, чуть ли не опрокидывая чашку.
– Что? – приподняв бровь, изумляется Марк, садясь на стул. – Анна, ты тоже родом из Испании? Но почему не сказала?
Нас всех окутывает удивление.
– Да, – скромно отвечает мама, садясь рядом со мной. – Не успела.
Я задумываюсь: «Ознакомлен ли Марк о произошедшей с нами ситуации? Рассказала ли ему мама обо всем?..»
Зная маму, она бы не стала жаловаться и делиться своим неудачным опытом в супружеской жизни. Хотя, судя по тому, что в моей жизни следуют уже который день вспышки удивительных событий, то все возможно.
– Пробуйте мои блинчики! – командую, хихикая, я. – Буду рада, если они вам придут по вкусу.
Марк с удовольствием берет блинчик и намазывает его вареной сгущенкой. Мы с мамой делаем также.
– М-м… – наслаждаюсь я вкусом блина, – но немного переборщила с сахаром. «Скажи спасибо, что не солью». И то верно.
Марк подносит блинчик ко рту и не удерживает его от стекающей сгущенки, которая расползается по его ладони, отчего мое кулинарное искусство плюхается на его классические брюки, издавая смешной звук.
– О нет… – от неловкости хохочет Марк. – Какой я неуклюжий… – Его руки нервно сплетаются.
Я сдерживаю смех, подаю ему полотенце, подбодряя:
– Марк, это у нас семейное.
– Спасибо, не думаю, что оно поможет, конечно, но… – Он вытирает сгущенку, но она плотно находит себе место для кочевания и торчит коричневым пятном на левой штанине.
– Милана, о чем ты говоришь? Какое «семейное»? – Мама глазами подает мне раздраженную гримасу, чтобы я сократила уровень сообщаемых сарказмов, которые она никогда не понимала.
– Мам, такое! Это шутка, если что, – закатываю я глаза, не сводя глаз с Марка, взгляд которого напыщен серьезностью и стыдом одновременно. Он старается убрать сладость с брюк, что абсолютно у него не получается.
– Марк, может влажную салфетку? – предлагает она. Я тихонько смеюсь и прижимаю губы, чтобы не разразиться от смеха на всю квартиру.
– Да.
Мама тянется, сидя, к шкафу и дает ему одноразовые влажные салфетки.
Я запиваю чаем льющийся изнутри смех.
«Давно мне не было так смешно».
Мой начальник продолжает трапезничать, наматывая блинчик на вилку, смазывая его черничным вареньем, а не сгущенкой, чтобы не повторить случай с Марком. Мы с Марком надзираем ее мастер-класс. Я только желаю саркастически выразиться о ее способностях, как вижу настоящее шоу, за счет того, чтобы блин тонок, он не зацепляется плотно за зубец вилки, оттого падает, затрагивая грудь, на живот мамы, как будто скатывается с горки на санках.
