– А нам таких скабрезных сцен видеть не следует – мы не сторонники такого искусства! – Он позволяет себе не останавливаться на одном унижающем предложении. На щеках Миланы выступают два багровых пятна.
Что? Что он позволил сказать ей?
Ее глаза напрочь потускнели.
Я в гневе от его беспардонности.
Мы с Питером обмениваемся насупленными взглядами, и он буквально открывает рот, чтобы оспорить, но его за предплечье хватает Ритчелл с протестом в глазах: «Молчи».
– Я Милана… – тонко с душевной чистотой отзывается моя любимая и замолкает, робко приподняв на него взгляд, который он желал увидеть. Я улавливаю боязливые нотки в её голосе. Скромность и мягкость характера не дают ей противостоять его насмешкам.
– Фьючерс, – продолжает за нее Брендон с нескрываемой ухмылкой. – Фотомодель, я не ошибаюсь?
Переглядываясь с Питером и Ритчелл, я ощущаю, как воздух над нами становится гуще. Мы с Миланой становимся пешками в шахматной партии. Меня передергивает, словно от гальванического тока. Я не так хорошо его знаю, чтобы предугадать его помыслы.
– Да, – оторопев, молвит она стесняющимся голоском и расширяет губы в легкой принужденной улыбке.
Белла приносит кофе и подает отцу:
– Папочка, как ты и просил!
Невозмутимо он подносит чашку ко рту и, не сделав ни глотка, отставляет, пребывая в своих мыслях, позволяя ей ответить чуть негодующим тоном, с каким общается со всеми подчиненными:
– Долго ты делала. Кофе успел остыть. А я люблю кипяток. Переделать!
– Но… он горячий и… – Она что-то буркает и, как малыш, обижается на родителя, который грубо с ней обошелся, но слушается его и возвращается на кухню.
Брендон продолжает ступать по черной дорожке к своей цели, не надевая маски на хитрый пронизывающий взгляд:
– Я осведомлён о Ваших функциональных модельных занятиях. Поверьте мне на слово, я близко знаком с этапами, к каким готовят моделей к дефиле… И некоторые из них вызывают не самые приятные чувства… Какой-то оттенок испорченности вплетают в каждую из вас, что… что я удивлен как долго вы задержались в «Планете стиля». – Выражение его глаз жёсткое, дерзкое, злобное.
Милана лишь подергивает плечами на его вопросы-утверждения.
Я перетягиваю канат на себя:
– Э, Брендон, поговорим в другое время? Я все же предпочел провести остаток ночи с друзьями, – стараюсь сказать уверенно и отстранить тему, которую он завел.
Машинально потянувшись за яблоком, Милана, ставшая мишенью, непроизвольно крутит в руках зеленый фрукт, то вздыхая, то выдыхая, надеясь на то, что Брендон сделает стратегическое отступление и больше ничего у нее не спросит.
– А Вы где-то работаете помимо мОдельного? – Он с иным подтекстом подчеркивает крайнее слово и кладет руку поверх кресла.
Она, смотря в пол, отвечает:
– Нет-нет, но я учусь на психолога и совсем скоро буду практиковаться в этой стезе.
Белла возвращается и, поставив чашку на край стола, усаживается рядом со мной. В ее лице на миг блеснуло нескрываемое злорадство.
Гонсалес же о чем-то помышляет и краем большого пальца теребит волоски на подбородке.
– Милана, скажите мне на милость, где Вы познакомились с мистером Моррисом и с каких пор Ваши с ним партнерские отношения перешли на уровень загадочной тесной дружбы? Если я правильно расслышал, Джексон представил Вас всех как «друзей»?
Едва сдерживаемым усилием я не распыляю на него проклятья за его циничность. Ходя вокруг да около, он укрывал лестными и бессмысленными издевками самый главный вопрос, для которого тянул время.
