Счастье внутри нас - страница 3

Итак, когда я сказал это пациенту, ему также было несложно это принять. И мы продолжили. Картина раскрывалась, когда он все больше доверялся и говорил откровенно о том, что его тревожило, что его беспокоило. Одно приводило к другому. В итоге он был готов принять то, что стало для меня очевидным, а именно, что он не различал и не понимал ни свои эмоции, ни чужие.

Итак, вот как психоаналитик посмотрел бы на этого пациента. Два совершенно разных взгляда на одно и то же. Как психоаналитик может привести эти две вещи в соответствие друг с другом? Надеюсь, вы тоже видите, что их необходимо привести в соответствие друг с другом, потому что это значительная и важная часть того, что происходило с этим пациентом.

Если я подумаю сейчас с позиции нейропсихоанализа, а не просто описав, что произошло в процессе моего знакомства с этим пациентом как с личностью. Что является еще одним способом описания психоаналитического сбора анамнеза – это действительно понимание того, кто этот человек, что им движет, что эти мысли и чувства значат для него, какова цель этих мыслей и теорий, которые он имеет, что за этим стоит.

Итак, вот как я, как нейропсихоаналитик, понял, что происходило с этим пациентом, это я рассказал и ему.

Именно этим занимается нейропсихоанализ. Он не делит. Он соединяет. Он говорит: этот ребёнок – и мозг, и душа. И симптом, и смысл. И если мы хотим помочь – нам нужно видеть всё это сразу.

Я уже слышу вопрос: «А где здесь наука? Где доказательства?» И отвечаю: доказательства в работе. В результатах. В том, как меняется человек, когда к нему относятся не как к набору симптомов, а как к живому существу, с историей, телом и духом.

И тут возникает ещё одна точка – пожалуй, одна из самых непростых: отношение между телом и сознанием. Вся западная философия веками пыталась объяснить: где проходит граница? Где кончается плоть и начинается душа? Где заканчиваются импульсы и появляется «я»?

Ответ, как ни странно, прост и сложен одновременно. Сознание – это не что-то отдельное. Это не дополнение. Это – способ наблюдения. Это – один из способов, которым люди смотрят на мозг. Есть другой – нейрофизиологический. Мы, нейропсихоаналитики, смотрим на структуру, на сигналы, на реакции. Но и то, и другое – попытка ухватить одно и то же. Разными языками. Разными приборами. Разными системами координат.

Разум – это не объект. Это не печень. Это не сердце. Это не то, что можно извлечь и измерить. Это – совокупность. Это – система. Это – организация. Это – смысл. И если важно иметь дело с реальным человеком, а не только с его телом, нам придётся признать: разум – это основа. Это сцена, на которой разворачивается всё.

Поэтому нейропсихоаналитики и идут вглубь. Не вширь. Они не коллекционируют симптомы. Они вслушиваются в человека. Они не вычёркивают его из картины – они помещают его в центр.

Вот с этого начинается нейропсихоанализ. С возвращения человека в поле клиники. С восстановления целостности. С понимания, что без боли не будет роста, но без понимания боли – не будет исцеления.

И с этим пониманием нейропсихоанализ идёт дальше. Глубже. Туда, где живёт настоящая работа. Не алгоритмы. Не чек-листы. А живой процесс. Настоящее «встречание» человека. Внутри науки. Внутри боли. Внутри себя.

А теперь я хочу, чтобы вы, читатели, чуть замедлились. Подышали. Потому что дальше – глубже. Мы с вами уже приблизились к точке, где нейропсихоанализ перестаёт быть «теорией» и становится не просто подходом, а формой жизни. Способом видеть. Способом быть.