Счастье внутри нас - страница 4



Понимание, что эмоция – это не просто реакция, а форма энергии, меняет всё. Энергия, которая либо перерабатывается, либо разрушает. Либо становится словом – либо симптомом. В теле, в поведении, в судьбе. Люди несут в себе столько неозначенного, что не удивительно, почему один взгляд может бросить человека в панику, а слово – в депрессию. Это не слабость. Это не «нервы». Это – непрожитая история.

Многие из вас, читатели, росли в условиях, где чувства не назывались. Где страх – это «глупости», где злость – «нельзя», а слёзы – «только для слабаков». Вам не давали слов. Вам не давали права. Но эмоции не исчезали. Они уходили внутрь. Они копились. Они искали выход. И теперь, будучи взрослыми, вы ищите язык, чтобы проговорить то, что хранилось годами в молчании.

В этом и заключается клиническая суть нейропсихоанализа – не только в объяснении, но в возвращении. Возвращении человеку его собственного опыта. Его памяти. Его права чувствовать. Нейропсихоанализ не рассказывает ему, что с ним не так. Он создаёт пространство, где человек сам это находит. Сам проговаривает. Сам называет. Это и есть терапия. Это и есть развитие.

Часто приходится слышать: «А зачем ворошить прошлое? Зачем лезть туда, где уже ничего не изменить?» Ответ очень простой. Прошлое – это не календарь. Оно живёт внутри. Оно говорит через тело. Через сны. Через реакции. Оно не в прошлом. Оно – здесь. И если его не увидеть, оно будет повторяться. Снова. И снова. Как петля. Как бессознательная команда: «Отреагируй».

Ребёнок, которого не слышали, вырастет взрослым, который кричит. Или молчит. Или страдает от ощущения, что его не существует. Потому что никто не дал ему отражения. Никто не сказал: «Ты есть. Я тебя вижу». А значит – не произошло самого важного: не возникло “Я”. Того самого, через которое человек и становится собой.

Фрейд говорил: где “Оно”, там должно стать “Я”. Я же добавлю: чтобы стало “Я”, “Оно” должно быть узнано. Почувствовано. Принято. А это возможно только тогда, когда рядом есть другой человек. Живой. Настоящий. Не интерпретирующий. А чувствующий. И вот тогда происходит то, что невозможно прописать в методичке. Связь. Встреча. Присутствие.

Это и есть суть нейропсихоанализа. Не отделять симптомы от души. Не отделять нейроны от боли. Не отделять ребёнка от взрослого. Всё это – одно. Всё это – человек. И если я хочу помочь, я должен сам научиться быть целостным. Без этого не будет контакта. Не будет смысла.

Я много раз наблюдал, как самые «сложные» пациенты – те, кого «списывали», – оживали в простом, но настоящем внимании. Когда я отказываюсь от ярлыков, от «диагнозов», от попытки «чинить» – и просто слушаю. Просто нахожусь рядом. Без страха. Без отвращения. Без дистанции. Тогда психика начинает дышать. Тогда в человеке появляется место. Тогда его опыт перестаёт быть тюрьмой.

И, возможно, именно поэтому нейропсихоанализ требует не только знаний, но и смелости. Это не просто техника. Это встреча с чужой болью. А значит – и со своей. В нейропсихоанализе мы не можем чувствовать другого, если не чувствуем себя. Не можем быть рядом, если внутри – пустота. Наша способность быть с пациентом – это мера нашей способности быть с собой.

Поэтому нейропсихоанализ – это не просто направление. Это внутренняя позиция. Это честность. Это уважение к внутренней реальности другого. Даже если она пугает. Даже если она зеркалит что-то, что мы не хотим видеть в себе.