Надя зарыдала и оттолкнула от себя Ксюшу, которая, похоже, упрямо собиралась предпринять новую попытку выпросить шарик.
– Пошли на фонтаны! – зазывно махнул рукой сестре Сашка.
Надя хотела было остановить их, но передумала: пусть проветрятся, забудут, по крайней мере, про эти дурацкие шарики. Надо же придумать такое – сразу на выходе из театра продавать ерунду, которой и так полно в магазинах. Да ещё по какой цене!
Надя с тоской посмотрела на мраморное здание театра. Сквозь пелену слёз она видела перед глазами счастливую Мари, храброго Щелкунчика, мышиное войско, изящных танцовщиц в воздушных арабских костюмах и чалмах… Она, кажется, перестала даже чувствовать холод, погрузившись в волшебство дивной музыки. Мелодия па-де-де накатывала волна за волной: первые из них были тихие и вкрадчивые, пленяющие лаской, последующие – набирали силу и дерзость, тревожили в сердце такие потаённые струны, о существовании которых Надя забыла долгое время назад.
От очарованного сна её пробудил раскатистое:
– Ма-а-ма!
Вытерев лицо бумажной салфеткой, Надя повернула голову влево – оттуда доносился голос дочери. Она увидела Ксюшу стоящей на мраморном постаменте фонтана.
– Летом везде огоньки горели, а сейчас немного, – с сожалением сказала Ксюша и сделала шаг внутрь чаши фонтана.
Надя испуганно воскликнула:
– Там может быть ток!
В одно мгновение она оказалась рядом с фонтаном. Каблук скользнул по чуть припорошенному снежком мраморному постаменту.
– Ксюша! Слезь!!
Надя вскрикнула от резкой боли. Ногу повело вперёд и влево, равновесие было потеряно, и Надя рухнула вниз, на лёд. В ушах у неё тоненько зазвенело.
– Мам, вставай, – протянул руку Сашка.
Надя сделала порывистое движение, чтобы подняться, но почувствовала, что не может.
– Женщина, вам помочь? – с осторожной вежливостью спросил подошедший мужчина среднего роста, возраста и внешности.
Надя печально посмотрела на него.
– Вызывайте скорую, – убитым голосом сказала она.
Прохожий достал сотовый. Ксюша присела на корточки, подобрав подол модного серебряного пуховика, взяла мать за руку:
– Мам, тебе больно? Потерпи, сейчас дядя доктора вызовет…
Надя только слабо кивнула. Ей не хотелось видеть сейчас детей рядом. В глубине души она вообще надеялась, что всё обойдётся ушибом, и этот неприятный эпизод не испортит капитально воспоминаний о театре.
– Позвони бабе Гале, она тут недалеко, – попросила она Сашку. – Пусть приедет, заберёт вас отсюда. Побудете до завтра у неё, переночуете. Я могу и в школу позвонить, объяснить…
– Нет, мы с тобой! – протянула руки Ксюша.
Надя чуть пошевелила ногой, и от ступни до колена почувствовала тупую боль.
– Домой тогда езжайте.
Прохожий сказал, что скорая уже выехала. Дети топтались в ожидании.
– Домой езжайте, говорю! – крикнула им Надя.
Сашка не стал спорить и только попросил:
– Дай сотку.
* * *
В окне большой комнаты была щель, из которой всегда потихоньку поддувало, а сейчас, в декабрьскую стужу, намёрзла тонкая серебристая полоска льда. У Нади раньше руки не доходили до этого окна, а теперь она радовалась тому, что не успела укрепить раму: от морозного свежего дуновения серебристая полоска росла вширь, и в сумеречном зимнем полумраке становилась похожа на заснеженный лес, над вершинами которого искрились едва заметные белые звёздочки.
Дней через восемь Надя кое-как научилась передвигаться на костылях, но по дому ничего делать не могла: навыка хватило только на то, чтобы кое-как обслуживать себя саму. Раз в два дня приходила помогать с хозяйством жена одного из Андреевых друзей, работавших в юрфирме. Люба подметала пол, покупала в магазине полуфабрикаты и фрукты, пару раз пожарила вкусные котлетки из куриного фарша. Надя много её благодарила и в первые два дня настойчиво предлагала деньги. Та отказывалась:
