– Ну, как вам спектакль? – с улыбкой спросила Надя.
Ксюша пожала плечами и стала недоверчиво осматривать пластиковый стакан с десертом.
– Примитивно, – изрёк Сашка. – Очень примитивные решения. Девочки все с куклами, мальчики с саблями. Это гендерные стереотипы.
Надя от растерянности даже не сразу сообразила, что сказать.
– А что ты бы хотел?
– Не знаю, – зажевав десерт, ответил сын. – Я подозреваю, искусство балета вообще исключает сложные решения. Тут везде всё просто до банальности. И ещё мужики в колготках… Мерзко.
– Ну, это условность искусства, – снисходительно улыбнулась Надя.
– Вот я бы папу никогда не представил на сцене вместо этого Щелкунчика, – сказал Сашка.
– А поваром представил бы? А строителем?
– Жизнь прижмёт, почему и нет, – пожал плечами Сашка, углубившись в десерт.
– Примитивно… А что не примитивно, аниме твоё? – спросила Надя с лёгким презрением.
Сашка прекратил жевать и сказал очень чётко, тоном, не допускающим возражений:
– Аниме. Не. Примитивно.
– Ясно, ясно, – поспешила примириться Надя и обратилась к дочке. – Ну, а ты что скажешь? Тебе нравится?
– Ага, – довольно сказала Ксюша. – Я вначале засомневалась, а потом оказалось круто!
Надя засияла улыбкой.
– А кто понравился больше всего, какой номер?
Ксюша уставилась на неё, моргнула круглыми голубыми глазами.
– Номер?
Тут только Надя сообразила, что дочь говорит про десерт.
* * *
На сцене сменились декорации: вместо огромной искрящейся тёмно-зелёной ёлки появился дворец. Это сразу вызвало неудовольствие Ксюши.
– Куда ёлочку убрали?
– Щелкунчик победил, они приехали во дворец сладостей, – раздражённо прошептала ей Надя.
Музыка заиграла бравурная, торжественная. Щелкунчика и Мари встречали с большими почестями и устроили для них представление.
– Сейчас будет испанский танец «Шоколад», – шепнула Надя Сашке.
– Почему «Шоколад»? – громко вопросил он. С переднего ряда оглянулась пара человек.
Надя только махнула ему рукой: мол, тихо.
После «Шоколада» представляли арабский танец «Кофе». Музыка здесь не была очень запоминающейся, зато одетые в светло-зелёные полупрозрачные костюмы танцовщицы удивляли чудесами гибкости. Танец длился долго и был весьма похож на цирковой номер.
– Мам, а скоро закончится? – тихонько спросила Ксюша.
Надя посмотрела на неё с искренним недоумением:
– Не очень. Сиди, смотри.
Ксюша вздохнула и отвернулась, уткнувшись носом в мягкое кресло.
Когда очередь дошла до танца «Трепак», Сашка вдруг оживился и стал слегка прихлопывать себя ладонями по коленкам. Но Ксюша уже совершенно не хотела смотреть на сцену и стала ныть об одном:
– Мама, дай телефон.
Надя мотала головой, пытаясь обойтись без слов, но дочь уже не хотела считаться с приличиями и продолжала канючить в голос.
– Да нельзя же! – довольно громко сказала Надя.
На них снова обернулись два или три человека с переднего ряда.
– Нельзя ли потише? – иронически вежливым тоном попросила седая дама.
Надя, опалённая стыдом, собралась извиниться, но Сашка опередил её, сказав:
– Мы сейчас выйдем.
– Куда?.. – недоумевающе спросила мать.
– Всё равно мы всем мешаем, – ответили дети и, быстро выбравшись из кресел, удалились, аккуратно притворив боковую дверь.
Пока на сцене плясали пастушки и мамаша Жигонь с паяцами, Надя ещё надеялась, что дети вернутся, и то и дело поглядывала на дверь. Потом был чудный «Вальс цветов» с нежной весенней мелодией. Белые и розовые фигурки, в мелькании похожие на пену лепестков, закружились, упорхнули со сцены, оставив её на мгновения пустой и немой.
