Счастливый Цезарь - страница 13

– За мой счет не очень устроишься…

– Вот именно! А жаль! Могли бы не хуже других отбывать свой жизненный срок, как ты говоришь. А то, на тебе: пожизненное заключение, да еще и без удобств. Я так не хочу… Слава Богу, не чета “этим” – хорошо знаю, кто я и откуда?

– Что ты знаешь? Хотя тебе это и не надо… Стихия, прав ангел… Чем себя вообразишь такая и есть.

– Какой еще ангел?

– Алкоголический, милая, из пивной. Вот впустила бы меня вовнутрь, я бы там погулял и выяснил, какая ты, на самом деле.

– Иди, – охотно придвинулась она. – Ты знаешь, как я по тебе всегда скучаю… Можешь вообще там оставаться… – засмеялась грудным смехом.

– Да не туда. – с досадой отодвинулся, – в душу впусти меня, вот куда!

Она обиделась.

– Мне нечего от тебя скрывать! И пусть я – воображенье, твое, кстати. А и настоящая – я очень даже ничего!

– При чем тут скрывать? – отозвался он грустно.

– Нет! Ты всегда меня в чем-то подозревал…

Потом она уснула. Дышала негромко, но с силой, глубоко.

– Счастливая! – позавидовал ровному сопению молодой жены. – Здесь сладилась и шасть! К себе в уютные сновидения. Сама говорила, что ей никогда плохие сны не снятся. Одни только приятные. Неет! С такой не спасешься, – от этой мысли стало ему горько на душе. Счастливая – ей и спасаться не надо. Это у меня наяву кошмары вокруг, и в сон не спешишь, потому что тоже неизвестно, какая гадость привидится, когда соображение выключено. Как это нас выключают, в самом деле? – задался он вопросом.

Встал с постели и пошлепал в ванну. Справив нужду, помылся и обратил внимание на вид свой в зеркале.

– А глаза и у меня пустые, – умозаключил, разглядывая изображение. – Значит, и я тоже Пришелец. А не ведаю, кем и для чего я сюда заслан, потому что скверная это тайна, и не желаю ведать. Может, потому и не выносим одиночества, тишины, что в одинокой тиши начинаешь вспоминать чего-то, небось, чего вспоминать вовсе не следует. И страх ползет от потаенной мысли, что за нерадивость взгреют, что не выполняешь задания, за беспамятство, за то, что Себя не помню, не говоря про задание.

Снова улегся возле молодой жены.

– А вот она? Откуда она? Тоже, небось, заслана. Может, особенно, про твою душу и прибыла. Счастье, что и она себя не помнит, – утешился мыслью об ихнем сходстве. – Хотя, порой, так блеснет глазами, легкая жуть возьмет. Пристально так выглянет из нее совсем даже нечеловеческое… Мммда… – зевнул он беззвучно.

– Эх! – потянулся. – Лучше вспомнить бы, право! Вот оно и было бы утешение. Время есть еще, не старый. Исполнил бы, не торопясь, и восвояси. А то, чего нас засылают на эту убогую планету?! Небось, ссылка или лагерь такой особый. Со всех мест себя не помнящих сюда шлют, и сидите, голубчики, пока не припомните как следует все, чего от вас требуется!

– Интересно, – усмехнулся, – есть ли вообще Люди? Не засланные, не присланные, и без всяких особых и неособых заданий? Как разгадать? Чужая душа потемки. Если и подсветит, впустит, то неизвестно чего изобразит и намалюет. Воображение играет. Даже когда взаправду все, и то не поверишь. Спим наяву и сами себе снимся. Тут и сам черт ногу сломит…

Где же тут любовь сыскать, настоящую, к тому, чего сам не ведаешь?! Если и встретишь – мимо прошагнешь, не поймешь, что это твое спасение: настоящая любовь ведь в тебе совсем другое подразумевает.

– И спросить не у кого… – была у него последняя мыслишка. – Настоящего Человека бы встретить, тот, наверное, знает. Подсказал бы, как сегодня. А марсиане поганые с пустыми глазами разве скажут, если и ведают чего? Открутится, гадостей наговорит и сгинет, если припрешь. Да я сам первый разве признался бы кому, если бы и узнал все в точности, припомнил бы Кто я, Зачем и Откуда? Никогда бы никому не сказал. Затаился бы и выжидал, пока срок кончится… А хорошо бы было все-таки припомнить. Впрочем, надо будет – напомнят!