Пьяница меж тем нес свое:
– Для чего только, сброшенный, я спрашиваю? – сипел он, пуская слюни. – За каким хреном меня от звезд на грешную землю ссадили? У гадалки был. Та так и охнула. Не видала, говорит, я такого расположения светил. У вас, говорит, жизнь исчерпана для смертного человека, видно, засланы вы в наш мир с особенным бессмертным смыслом… А я и сам знаю. Ты мне, говорю ей в ответ, скажи, колдунья, с каким таким смыслом я в этой жизни нахожусь? Этого не ведаю, отвечает. Это тебе только открыться может… Вот какая каверза! только тебе, а мне не открывается! Эх! Какая мочь нужна, чтобы такое вытерпеть: знаешь, что под ногами клад, а где рыть – неведомо. Я потому и пью, если хочешь знать, – подытожил алкаш, – что не могу вспомнить… – понизил он голос до шепота горького.
– Значит, ты – Ангел со звезд, сюда скинутый по заданию?
– Выходит так, – согласился пьяница.
– А самого задания не помнишь?
– Не помню! – подтвердил алкаш.
– Слушай, – ему в ответ Андрей Петрович. – А как тебя зовут?
– Меня? Зовут?! – весь так и вскинулся пьяница. – Да кто меня зовет такого? Я сам прихожу, если вижу, что с Человеком имею дело!
– По-твоему, я – человек? – живо откликнулся Андрей Петрович.
– Поверхностно напоминаешь, а там, кто тебя знает?! Я в тебя не углублялся. А углубись в тебя – так окажется, вовсе ты и не человек, Химера или Нежить, которая снаружи вся пасется, – внутри пустая. Другое дело, если ты – Человек, тогда себя ты обнаружишь, поискав во внутренних пределах. К примеру, скажи мне, внутренний мир у тебя есть?
Усмехнулся Андрей Петрович горько.
– Покажу я тебе свой “внутренний мир”, – говорит. – Смотри! – распахнул Андрей Петрович перед пьяницей душу. – Гляди сам, есть там у меня чего или нету?
Собутыльник застеснялся.
– Да ты не стесняйся, – подбадривает его Андрей Петрович. – Плевать или сорить мне в душу не надо, а так – вот он я, весь перед тобой нараспашку…
– Видал?!
– Даа… Неприглядно.
– В том все и дело, – опять горько усмехнулся Андрей Петрович. – Вон как глазеет враждебно внутреннее мое здание. Да, я не хожу туда больше. Так, случайно, если черту переступлю, как сегодня… А думаешь, я не помышлял, не приподнимался, так сказать, над тленом? И про фею мечтал. Все думал – прилетит. Ночами не спал. Выстроил любовно сей замок воображаемый и думал простору мне не одолеть. А тут у меня раз! Как серпом и отхватило половину небесного моего окоема. Потом еще, еще! Пока владения мои с филькину грамоту не стали. Шагнешь и без всякой постепенности дали попадешь сразу куда следует: пустынь судьбы и всеобщей жизни, – красиво заключил Андрей Петрович.
– Чего ж так вышло? Кто порушил?! – стал проявлять участие пивной друг. – Неужели сам?
– Отчасти сам. Отчасти – заботы, брат! Злые настойчивые твари!
Тут их разговор как-то в сторону вильнул неожиданную.
– У тебя, небось, жена молодая, – сказал пьяница-ангел.
– Откуда ты знаешь про мою жену? – подозрительное чувство возникло в душе Андрея Петровича.
– Я много чего знаю! – загадочно и самодовольно объявил алкаш. – А! ведь угадал, молодая и хороша собой. Она у тебя в душе на самом видном месте сидит. Извини, сразу заметно.
– А что толку, если нет между нами понимания настоящего, – грустно сказал Андрей Петрович. – Приглядишься порой, и оторопь возьмет: черт знает, что она такое, это родное существо? Стихия! Стихия поглощающая.
