— Яр… — негромко произнесла я, приноравливаясь. — Яр.
Как ни странно, возражать джинн не стал. Я допила гадкое на вкус пиво, собираясь с мыслями. Хотя по утверждению подавальщицы напиток был слабым, я все же слегка захмелела и ощущала в себе невиданную доселе храбрость и наглость.
— Я очень мало знаю о джиннах, — призналась я. — Скажи, как ты узнал о…
«Смерти», «гибели»… Слова царапали горло.
— О трагедии в моей семье. Ведь тебя там не было.
— Я знаю все, что случилось в жизни моего хоз…
Теперь ломало джинна.
— Хозяина браслета, — выкрутился он. — Все, что он видел своими глазами, и все, что он сам знает об окружающем его мире. Мне не надо учиться правилам этикета, изучать геральдику или расспрашивать о событиях твоего детства. Эти знания приходят сами и постепенно. Оживают, словно воспоминания. Не сразу… Сначала я узнаю самое важное, как, допустим, убийство твоих родителей. И чуть больше, чем ты. Твой отец умер не сразу, он успел увидеть, как барон Фарли несколько раз воткнул нож в грудь твоей матери, однако был слишком слаб, чтобы помешать.
Джинн произнес последние фразы таким будничным, таким скучным тоном, что я не сразу осознала ужас сказанного, а когда осознала — заледенела до кончиков пальцев на ногах. Кровь отхлынула от щек, руки затряслись.
Сказать ему, какая он паскуда? Джинн лишь обрадуется, что снова сумел растравить душу.
— Желаю монету, — коротко приказала я. — Мы уходим.
Джинн отломил крошку от хлебной корки, подбросил в воздух, поймал в ладонь мелкую серебряную монету и протянул мне. Подавальщицы в зале не наблюдалось, поэтому я оставила монету на прилавке, идя к выходу.
Я совершенно не ожидала, что у самого порога меня грубо схватят за воротник. Я забилась, точно котенок, поднятый за шкирку. Крепкая рука развернула меня, и я оказалась нос к носу с распаренной красной физиономией. Амбал с закатанными по локоть рукавами, в кожаном фартуке, злобно скалил зубы.
— За нос меня водить, дрянь?
— Что? — пискнула я. — Ой! Отпустите! Что случилось?
Хозяин забегаловки — это был он — разжал хватку, я шлепнулась на пятки, а мужчина поднес к самому моему носу мозолистую ладонь, на которой лежала знакомая крошка хлеба.
— Это что, по-твоему? Монета?
Я с ненавистью зыркнула на Яра, который, пользуясь невидимостью, с живым интересом наблюдал за разборкой. Заметил мой взгляд. Улыбнулся. Весело ему!
— Нет, не монета, — признала я, опустив голову. — Простите.
Мужчина рассмотрел меня с ног до головы, подмечая и заплаты, и общий затрапезный вид.
— Магией, значит, владеем, а деньгами нет?
— Угу… — покаянно согласилась я. — Извините.
— В академию магии приехала поступать?
Неожиданный вывод, про академию я и не думала.
— Угу, — подтвердила и на этот раз.
— Может, в том местечке, откуда ты родом, этот фокус бы удался. Но тут таких магичек-неумех за версту заметно. Вон, видишь, у меня защитные артефакты над дверью?
Хозяин таверны так гордился своей предусмотрительностью, что перестал злиться и перешел на миролюбивый тон.
— Так что, девочка, придется отработать.
Я напряглась и против воли нашла глазами джинна, тот безучастно развел руками.
— Я…
— От твоей слабенькой магии мне проку нет, а вот посуды со вчерашнего дня осталось — полный чан. Так что закатывай рукава и приступай!
Я не рискнула снова прибегать к помощи джинна: пока все загаданные желания оборачивались неприятностями, большими и маленькими, но радости не принесло ни одно.
