Седло (в) - страница 11

– Дверь закрой.

– Так это… другие увидят… странно…

– Боишься, подумают, что гомик? Не бойся, на меня-то не подумают.

– Да… я не об этом…

– И я не об этом, не ссы, закрывай дверь, они все хавать пошли.

Седлов, а точнее, какая-то мутная лужа, которая была сейчас в нем, взял ключ и закрыл дверь.

– Вот это, – Цыбин достал из своего пакета аккуратно запечатанный сверток, – нужно спрятать в кабинете.

– А что там?

– Тебя это не должно волновать, Седло. Где лучше спрятать?

– Да… не знаю… здесь же уроки все время.

– При чем здесь, б… ть, уроки! Не тупи! Так, ладно. За книги – риск. О, папоротник! – Внушительных размеров горшок с папоротником перешел Седлову вместе с кабинетом, хотя его отношение к растительности было более, чем спокойным. – Ну-ка, подними его.

– Зачем?

– Ты, б… ть, что, тупой? Тебе еще одну встречу с Тайсоном организовать?! Делай, что говорю, и не п… ди.

Егор Петрович не без труда поднял горшок с папоротником и остался стоять в полусогнутой позе классического слуги былых времен.

– О, супер! Сюда и спрячем. – Под горшком был поддон, куда должна была стекать вода. Пространство образовывалось из-за углубления в днище самого горшка. В поддоне было немного воды, так как, несмотря на равнодушное отношение Седлова к флоре, он давно усвоил, что есть многие околоучебные вещи, которые надо просто делать. В кабинете есть цветы – надо поливать. Хотя именно этот папоротник он давно хотел отдать положившей на него глаз Токарь, но вот не успел.

– Воду вылей.

– Куда?

– В рот себе, б… ть! В другой цветок, и протри чем-нибудь.

Седлов вылил воду в стоявший на подоконнике хлорофитум и вытер поддон меловой тряпкой.

– Что, другой тряпки нет, что ли?

– Нет.

– Ладно. Давай сюда.

Теперь место воды занял сверток Цыбина.

– Ставь на место. Только не поливай пока и не убирай никуда горшок. Потом перепрячем.

– А что… зачем прятать и почему здесь?

– Так, б… ть, я тебе сейчас отвечу на вопросы, чтобы ты осознал, как опасно тебе будет п… ть и спрашивать. Это наркота, которая стоит больших денег. Ты теперь в теме. Скажешь кому – подставишь себя, ну, если успеешь дожить до суда. В сортирах и раздевалке шмонают постоянно, в кабинеты не пойдут. Это все, что тебе надо знать. Можешь молчать и дышать ровно.

Но Седлов как раз почувствовал, что не может дышать.

– Что побледнел? Смотри, в обморок не упади, я еще не договорил. Это лучше, чем сдохнуть или инвалидом стать. Сам виноват. Дальше: ключ от кабинета.

– Что – ключ?

– Ключ давай, б… ть!

– А как я без ключа?

– Раком. Пойдешь на вахту и скажешь, что потерял, дадут еще один, у бабки по-любому есть.

– А тебе зачем клю… – вопрос уперся в яростный взгляд Цыбина – и умер.

– Ладно, – еле прошевелил языком учитель литературы. И отдал Цыбину ключ.

– Я пошел. Тебе сейчас надо только молчать. Когда надо будет что-то, я скажу. Пока главный закон жизни для тебя – не п… ди никому и нигде.

Седлов остался стоять возле папоротника, впервые ощущая с ним даже какое-то родство, и проводил взглядом вареной рыбы бодро, как-то по-деловому покинувшего кабинет Цыбина.

На автопилоте Седлов провел последний для него пятый урок, благо русского, так как литературу он бы сейчас точно не потянул, прикрыл кабинет и на непослушных ногах, как будто из них вынули суставы, пошел вниз на вахту.

– Тамара Сергеевна, я ключ от кабинета потерял, у вас есть запасной? – Седлов готовился произнести это весь путь до вахты, но с трудом смог выдавить.