Седло (в) - страница 20

– Каких таких? И с какой рожей? Давайте-ка поподробнее! – Седлов было направился к выходу, чтобы увлечь за собой Цыбина и избавить тетю Тому от раскрытия нелестных эпитетов, но Цыбин его незаметно дернул скрытой от тети Томы правой рукой.

– Уголовников. Я их чую. А с рожей – подозрительной. Ты же прогульщик, оболтус. А тут вдруг приперся учиться.

– Зря вы так. Я – лучший ученик у Егора Петровича. Да ведь?

Седлов промолчал.

– Да что ты врешь-то! Лучший, тебя гнать надо метлой поганой.

– Вашей метлой? – Цыбин начал входить в азарт, а Седлов просто был статистом.

– Ты не дерзи мне, сопляк! А то быстро вылетишь!

– Ну да, вы же директор. У вас и кабинет тут.

– Заткнись и иди отсюда.

– Мы с Егором Петровичем выйдем, – к счастью, решил закончить противостояние Цыбин.

– А Егор Петрович тебе зачем?

– Он меня проводит, а то там страшно во дворе, хулиганы.

– Да ты сам хулиган, урка, какое тебе страшно!

– Да я к коллегам, – Седлов нашел в себе силы выдавить, чтобы не дать начаться очередному витку диалога.

– Так вы же не курите? – в очередной раз за день услышал Седлов.

– Я подышать, – Седлов решил использовать прежний аргумент.

– Ну идите, – тетя Тома сказала так, как будто без ее разрешения Седлов не имел права выйти.

Они вышли на крыльцо. Слева раздавались учительские голоса, среди которых выделялся бас Растегаева. Голос был родным, и, пройди Седлов на несколько минут раньше, это был бы голос надежды. Но сейчас он только усиливал ощущение тупой безысходности. Даже мысль о возможности рвануть к своим и уже не отходить от Растегаева, пока все не расскажешь, не озарила его, а как-то вяло проползла в оцепеневшем мозгу.

Они свернули направо и под удаляющийся гул голосов прошли в тихое неосвещенное место, которыми был богат школьный двор, особенно в ночное время.

– На, кури, угощаю.

Седлов не находился в никотиновом плену и курил крайне редко: в определенной степени опьянения либо в определенных обстоятельствах для поддержания общения. И все это случалось не чаще раза в полугодие. Сегодня он планировал покурить с Растегаевым, чтобы тем самым дать старт жизненно важной исповеди. Но причудливой волею обстоятельств, которые уже начинали казаться Седлову какой-то кармической закономерностью, вынужден был курить с Цыбиным.

Седлов в темноте взял предложенную Цыбиным сигарету, воспользовался поднесенной зажигалкой и затянулся. Он сразу почувствовал какой-то необычный сладковатый пряный вкус, но осознание приходило медленно, и он затянулся второй раз. Осознание пришло. Он резко отбросил сигарету и только сейчас, привыкнув к темноте, обратил внимание и на странный вид самой сигареты, и на ожидающе-торжествующий взгляд Цыбина.

– Ты знаешь, сколько сейчас бабок выбросил? Рублей четыреста, не меньше.

– Ты что, наркотики мне дал? Ты совсем, что ли…

– Да не дрейфь, какие это наркотики. Так, трава. Ты же должен знать, что хранишь.

– Слушай, это уже… за рамками. Я не буду тебе помогать! Это все! – Седлов неожиданно почувствовал какую-то нарастающую волну уверенности.

– Тебя накрыло уже, что ли? Ты что несешь?! Тайсона забыл?

– Все, я сказал, все! Лови свои пакеты под окном! – Седлов вдруг четко понял, что должен сейчас сделать. Он резко повернулся и быстро пошел к школьному входу. Почти побежал.

– С… ка, стой, только попробуй! Тебе п…ц!

Он ждал, что рука Цыбина вот-вот опустится на его плечо. Но видимо, его уход и набранная скорость оказались для врага неожиданными, и тот не решился ловить Седлова почти на крыльце школы, ограничившись указанием на мрачные жизненные перспективы учителя. Но последнего это не остановило – он решил все закончить сегодня же.