– И где живет эта бабка Лукерья? – спросил Антонов
– В лесу, за городом, – ответил Илья Петрович
– Как мне ее найти? – не унимался Роман, плечо ныло тупой навязчивой болью. Эта боль была повсюду, – в голове, в солнечном сплетенье, в пояснице.
– Девчонки вы местные? – спросил Губкин, обращаясь к Тоне и Свете. На Лену он даже не посмотрел.
Тоня кивнула, Света отрицательно покачала головой.
– Проводи его, – обратился он к Тоне.
***
Полчаса ждали «карету» скорой помощи, в которую уж действительно осталось лишь впрячь пару, тройку лошадей, для скорости. Этот УАЗик, был старше Антонова лет на двадцать, и ломался через каждый километр. Во время вынужденных остановок Роман узнал очень много нового о названиях запчастей и инструментов, а также о самой машине и Губкине, причем в колоритном исполнении пожилого водителя. Наконец выехали из города, хотя пешком его можно было пройти гораздо быстрее. На «скорой» помощи, они преодолели это расстояние за два часа двадцать четыре минуты. Потянулась проселочная дорога, УАЗик прыгал на кочках как мячик, подлетали к потолку и Тоня с Романом. В конце концов, на очередной кочке машина подпрыгнула, уткнулась носом в высокую траву и замерла. Антонов понял, что больше им не суждено ехать, да и сил у него не оставалось, каждая кочка отдавалась нестерпимой болью, рука опухла так, что казалась надутой резиновой перчаткой.
– Еще далеко? – спросил Антонов.
– До леса нет – отозвался водитель, – а от леса до бабки Лукерьи еще километра полтора не меньше. Все равно я вас только до леса могу довести. А там дальше дороги нет, пешком пойдете.
– Мы и к лесу сами дойдем, так быстрее будет, – успокоил его Роман,– пошли, – обратился он к девушке.
Через двадцать минут ходьбы, за холмом появился лес. С верху он казался черным и бесконечным, виляя, к нему бежала узкая тропинка, зажатая с двух сторон луговыми травами. Солнце пыталось помахать им из-за леса своими последними лучами. В траве звенел, жужжал, роился и стрекотал местный насекомый народец. Редко пролетали птицы, спешившие на ночевку. Ветер колыхал макушки травы и луговых цветов. Тоня шла впереди, подол ее платья качался в такт траве, а кисточка русой косы напоминала маятник часов. Если бы не сильная боль в руке, Антонов согласен был идти за ней долго и далеко, хоть на край света. Тишина и покой казались такими желанными, такими завораживающими. Он благодарен был Тоне, что она шла молча, видимо тоже наслаждаясь этой тишиной и покоем. Антонов пошарил по карманам в поисках сотового телефона, но его не было, – «наверное, выпал в машине, когда она скакала по бездорожью», – подумал он. – «Позвонить не получиться, и время посмотреть тоже».
Когда подошли в плотную к лесу, солнце совсем скрылось из вида. Веяло прохладой, пахло ельником, тропинка становилась все уже, высокая густая трава постепенно сменялась реденькой малорослой, а потом мхом. Плечо еще сильнее заныло, каждый шаг отдавал острой болью в висках. Антонов шел на автопилоте в полуобморочном состоянии за светлым платьем девушки, уже не различая деталей. Чем глубже они заходили в лес, тем темнее там становилось. Вдруг светлое платье резко замерло на месте. Антонов чуть не врезался в него.
– Что случилось? – спросил он.
– Я не знаю куда дальше идти. Темно. И я тут никогда раньше не была, – дрожащим голосом выпалила Тоня.
– Зачем же ты пошла меня провожать? – с растерянностью в голосе вновь спросил Антонов.
